Повисла пауза.

– Что же вы, Наталья Лукинична?

– Не могу. После болезни стала слаба.

– Прекратите. Вы бы этот топор и до болезни… чем хворали, к слову? Впрочем, неважно. Не подняли бы, не сумели. Глупо, глупо. Даже не будучи экспертом, я уверенно заявляю: вашего мужа убил мужчина, любая проверка подтвердит мою правоту. Вопрос в том – который из двух: Князев или тот, кого вы выдаете за своего отца?

Голос Натальи звучал по-прежнему спокойно:

– Я не совсем понимаю это ваше «выдаете». Разве документы и тем более приговор суда, вынесенный ему, не подтверждают…

– Оставим, – прервала ее Сергеевна, – я могу сказать вам совершенно четко: ваш отец, Лука Ильич Шмайло-Введенский, расстрелян после пыток фашистами в сорок втором, похоронен на кладбище станицы Спокойной.

– Это точно? – резко спросила Наталья.

– Вот документ.

На этом месте Оле послышался какой-то шорох на необитаемой половине, как будто что-то упало, но Сергеевна снова заговорила, и стало не до того:

– Итак, человек, который по документам значится как Лука Введенский, вам не отец. Я не знаю, кто он. Ваш любовник? Муж? Сообщник Князева?

– Мне нечего вам сказать.

– Хорошо. На ваше счастье, не я веду дело об убийстве Ивана. Все, что мне удалось обнаружить, я могу передать в местное отделение милиции для решения вопроса о возобновлении дела. Но лично мне нужен Князь.

– Простите, и снова я не понимаю, – вежливо отозвалась Наталья, – мы сейчас говорим о профессоре Князеве?

– Я имею в виду Князя, он же Князев, Андрей Николаевич, который контрабандист и лишь по совместительству – сотрудник Музея истории Москвы.

От удивления Оля чуть не вскрикнула, но вовремя зажала рот руками. Вот те раз! Видимо, Наталья попыталась что-то сказать, но Сергеевна грубо ее пресекла:

– Заткнитесь. Без драм и комедий. Очень мало времени. Вот эта вещь вам что-нибудь говорит?

Тут вскрикнула Наталья – от чистого сердца и, совершенно очевидно, от немалого изумления:

– Откуда она у вас?

– Лично приобрела у Князя за презренные деньги. Сумму вам знать ни к чему, но я уверена, что с нее вы не получили ни фунта.

– Какого фунта?

– Самого обыкновенного, британского. Продавая мне этот образ Тайной вечери… полагаю, Прохор с Городца, я права?

– Да.

«Что там за крысы такие… беспокойные, – удивилась Ольга, снова уловив движение на нежилой половине. – Надо бы того… дезинсекторов позвать, а то отгрызут ребенку нос, будет знать…»

– Так вот, загоняя… применяя его терминологию, уж простите… эту культурную ценность мне, он был уверен, что имеет дело с супругой британского атташе.

– То есть это – вы?

– Так вы слыхали обо мне? Вижу, слыхали. Да, это я. Князев продал этот образ мне. К сожалению, вы не так ему необходимы, как, возможно, вам казалось.

Наталья растерянно спросила:

– Если, как вы говорите, он продал вам икону, полагая, что вы – англичанка… почему же вы его не задержали?

– Потому что мы встречались в общественном месте, потому что я не имею права подвергать опасности случайных прохожих. Я уверена, что у него имеется оружие.

– У него? Оружие? – странное выражение послышалось в голосе Натальи, похожее на презрение.

– Представьте себе. Вообще мне кажется, что вы мало о нем знаете. Знаете ли вы, например, что его неоднократно пытались привлечь к уплате алиментов – и все безуспешно?

Молчание.