— Этот джентльмен! — повторил драгун и повернулся, к капитану Уортону. Несколько секунд он разглядывал капитана, и тревога на его лице сменилась усмешкой. С комической важностью драгун подошел к молодому человеку и, низко ему поклонившись, продолжал: — Сочувствую вам, сэр, вы, наверное, жестоко простудили голову?

        — Я? — с изумлением воскликнул капитан. — Я и не думал простужать голову.

        — Значит, мне показалось. Я так решил, увидев, что мы покрыли такие красивые черные кудри безобразным; старым париком. Извините меня, пожалуйста.

        Мистер Уортон громко застонал, а дамы, не зная, что, собственно, известно драгуну, в страхе застыли на месте. Капитан невольно протянул руку к голове и обнаружил, что сестры в панике убрали под парик не все его волосы. Драгун все еще с улыбкой смотрел на него. Наконец, приняв серьезный вид, он обратился к мистеру Уортону:

        — Значит, сэр, надо понимать, что на этой неделе у вас не останавливался некий мистер Харпер?

        — Мистер Харпер? — отозвался мистер Уортон, почувствовав, что с души у него свалилась огромная тяжесть. — Да, был... я совсем позабыл о нем. Но он уехал, и, если его личность чем-нибудь подозрительна, мы ничем не можем вам помочь — мы ничего о нем не знаем, он мне совершенно не знаком.

        — Пусть его личность вас не беспокоит, — сухо заметил драгун. — Так, значит, он уехал... Как... когда и куда?

        — Он уехал так же, как и явился, — ответил мистер Уортона, успокоенный словами драгуна. — Верхам, вчера вечером, и отправился по северной дороге.

        Офицер слушал с глубоким вниманием. Его лицо осветилось довольной улыбкой, и, как только мистер Уортон замолчал, он повернулся на каблуках и вышел из комнаты. На этом основании Уортоны решили, что драгун собирается продолжать поиски мистера Харпера. Они увидели, как он появился на лужайке, где между ним и его двумя подчиненными завязался оживленный и, по-видимому, приятный разговор. Вскоре нескольким кавалеристам был отдан какой-то приказ, и они во весь опор разными дорогами умчались из долины.

        Уортонам, с напряженным интересом следившим за этой сценой, не пришлось долго томиться в неизвестности — тяжелые шаги драгуна возвестили о том, что он возвращается. Войдя в комнату, он снова вежливо поклонился и, приблизившись к капитану Уортону, как прежде, с комической важностью сказал:

        — Теперь, когда моя главная задача выполнена, я хотел бы, с вашего позволения, разглядеть ваш парик.

        Английский офицер неторопливо снял с головы парик, протянул драгуну и, подражая его тону, заметил:

        — Надеюсь, сэр, он вам понравился?

        — Не могу этого сказать, не погрешив против истины, — ответил драгун. — Я отдал бы предпочтение вашим черным как смоль кудрям, с которых вы так тщательно стряхнули пудру. А эта широкая черная повязка, наверное, прикрывает ужасную рану?

        — Вы, видимо, топкий наблюдатель, сэр. Что ж, судите сами, — сказал Генри, сняв шелковую повязку и открыв ничуть не поврежденную щеку.

        — Честное слово, вы хорошеете на глазах! — невозмутимо продолжал драгун. — Если бы мне удалось убедить вас сменить этот ветхий сюртук на великолепный синий, который лежит рядом на стуле, я был бы свидетелем самого приятного из всех превращений с той поры, как сам превратился из лейтенанта в капитана.