Спецагент сделал глубокий вдох, призывая на помощь последние ресурсы физических и эмоциональных сил. Детектив знал, что у него есть только один шанс; после этого он погибнет навсегда, будет полностью поглощен.

Постаравшись как можно лучше освободить ум, Алоиз вспомнил учение ламы о вожделении. Представил себя на поверхности озера неопределенного цвета, очень соленого и точно соответствующего температуре тела. Представил, как лежит на поверхности воды совершенно неподвижно. Затем — и это оказалось труднее всего — перестал бороться с прожорливым, алчущим добычи существом.

— Ты боишься уничтожения? — спросил он себя.

Пауза.

— Нет.

— Ты беспокоишься о том, чтобы сделаться пустотой?

Пауза.

— Нет.

— Ты желаешь от всего отказаться?

— Да.

— Отдаться этому полностью?

Теперь уже быстрее:

— Да.

— Тогда ты готов.

Тело его свела долгая судорога, затем отпустила. Всем своим существом — каждым мускулом, каждым синапсом — он ощутил, как тульпа запнулась, приостановилась, точно в сомнении. Последовал странный, неописуемый момент статического равновесия. Потом, очень медленно, чужеродная сущность ослабила хватку.

И когда это произошло, Алоиз услышал голос брата:

— Vale, frater.

На миг Диоген вновь сделался видимым. Потом, так же быстро, как и появился, образ его начал исчезать, истаивать.

— Погоди, не уходи, — окликнул детектив.

— Но я должен.

— Мне надо знать. Ты действительно умер?

Диоген не ответил.

— Почему ты сейчас это сделал? Почему мне помог?

— Я сделал это не ради тебя, а ради своего ребенка.

И, прежде чем раствориться в темноте, напоследок улыбнулся — тонко, едва различимо, загадочно.

Грин сидела в кресле в ногах Пендергаста. Уже с десяток раз она поднимала пистолет, целилась опекуну в сердце — и всякий раз отступала, колеблясь. Девушка вряд ли заметила, что корабль выровнялся и, как раньше, устремился вперед на высокой скорости. Для нее окружающее перестало существовать.

Больше ждать невозможно. Жестоко позволять ему страдать. Алоиз всегда был добр к ней; нужно проявить уважение к его желанию. Ибо то, что она собиралась сейчас сделать — в этом Констанс была уверена, — было бы и его желанием. Крепче сжав в руке пистолет, она подняла его со вновь обретенной решимостью.

Яростная судорога сотрясла тело Пендергаста. Через мгновение веки его дрогнули и глаза открылись.

— Алоиз? — позвала Констанс.

Некоторое время детектив не двигался. Потом чуть кивнул, почти неприметно.

Внезапно Констанс почувствовала присутствие дымного призрака. Существо материализовалось за плечом ожившего Пендергаста. Несколько мгновений демон оставался неподвижным, затем начал дергаться: сперва в одну сторону, потом — в другую, почти как собака, берущая след, и наконец стал медленно удаляться.

— Не вмешивайся, — одними губами произнес Алоиз. И на миг Констанс испугалась, что опекун все еще во власти чудовищной перемены. Но вот он снова открыл глаза, посмотрел на нее, и девушка тотчас поняла правду.

— Ты вернулся, — прошептала она.

Спецагент кивнул.

— Как?

Голос его был очень слаб, едва слышен.

— То, что я воспринял, когда узрел Агозиен, сгорело в борьбе. Немного похоже на процесс литья по восковым моделям. Воск выгорает, металл остается.