Теперь он точно знал, что искажение – это не защита. Это ловушка. Мираж в ткани мира. Слой, в котором действия теряют предсказуемость. Он мог оставить след, и когда враг наступал – пространство откликалось заранее. Он мог предугадать намерение, и лабиринт сам искажал вражеский вектор движения. И главное, эти карманы держались не на энергии, а на синхронизации. Чем тише он двигался, чем точнее были его собственные мысли, тем глубже было такое искажение.

Первый из нападавших рванул прямо в него, выпустив волну дробящей энергии. Слишком быстро. Слишком грубо. И тогда Андрей не стал уворачиваться. Он вплёл шаг в пространство и создал петлю искажения перед собой. Этакий тонкий “мешок” в воздухе, наполненный замедлением. Волна ударила в него и… Исчезла, рассыпавшись, как брошенная вода в песок.

А Андрей шагнул вперёд, и нанёс удар точно в горло врага. И… Мир затих… Искажения стянулись назад, словно дыхание, уходящее в лёгкие. Андрей стоял на прежнем месте. Но теперь он чувствовал, что пространство не просто защищает. Оно может быть оружием. Он начал танцевать не в ритме мира – а в своём собственном ритме, к которому реальность подстраивалась.

Сейчас он стоял посреди внутреннего круга, древнего святилища, углублённого в чёрный камень. Здесь не было света, не было звуков, только пульсация самого лабиринта. Невидимая, но ощутимая. Каменные обелиски по краям были покрыты рунами, от которых исходило еле заметное давление, напоминающее удерживаемый вздох.

Андрей опустился на одно колено и приложил ладонь к земле. Он не искал энергии. Он искал совпадение. Резонанс. Пульс его сердца. Вибрации меридианов. Ритм воздуха в лёгких. И – пространство. Оно не поддавалось. Словно снова наблюдало. Словно снова ждало. И тогда он отказался от команды. От воли. От контроля.

Он расслабился, будто бы растворился в себе. И позволил сознанию развернуться наружу, не как оружие – а как слушающий орган. Тишина уплотнилась. И в ней раздался еле слышный щелчок. Не звук, но сдвиг. Как будто что-то в пространстве соединилось правильно, как будто в замке внутри лабиринта кто-то провернул ключ. И тогда он ощутил, как вокруг него начинает формироваться купол, не физический. А купол обострённого восприятия, похожий на медленно вращающийся вихрь из слоёв времени, давления и искажённой инерции. Поле искажения снова родилось. Не всплеск. А полноценный стабильный контур.

Пространство внутри купола начало жить по другим правилам. Шаг туда – и враг замедляется. Магия, пущенная извне – сгибается, теряя траекторию. Даже звук, проходящий сквозь него, становился приглушённым, тусклым, словно из другого мира. А внутри – всё было тише, но для Андрея – чётче, быстрее, ближе. Он медленно и вдумчиво сделал круг по краю поля, чувствуя, как оно движется за ним – не как плащ, а как расширение сознания, всё вокруг словно втягивалось в него, и он мог откликаться на угрозы до того, как они возникнут.

Теперь он знал ещё и то, что это не защита. Это переплавка пространства. Не временное искажение, а персональная реальность, где он – центр координат, а всё остальное – всего лишь ошибка… Отклонение… Вторжение… И новое испытание не заставило ждать.

С потолка святилища сорвалось нечто – тонкое, паукообразное, безглазое, но быстрое, как мысль. Оно не спустилось… Оно рухнуло, словно капля ночи, и ударило в него целым каскадом конечностей. Но как только оно пересекло границу поля, его движения смазались. Каждое касание воздуха отдавалось в теле, а каждый рывок запаздывал.

Андрей же всё также не двигался с места, на котором стоял в тот момент. Он просто подставил клинок, и существо само налетело на лезвие, не успев даже изменить траекторию. Оно исчезло так же, как появилось. Молча… Распавшись, словно пепел в безветрии. А поле – осталось. Живое. Глубокое.