Я вдохнул, выдохнул, отодвинув микрофон телефона от рта. Двухнедельный поход в лес с моими планами никак не вязался — раз. А два — мудаков из своей жизни нужно убирать, это однозначно. Особенно начальствующих. А не оставаться рядом, в зависимости от них, ещё и играя по их же правилам.

— Не дури. Да, можно упереться рогом, устроить скандал и добиться его увольнения. Если найдём других его жертв — может, даже посадим. Это не просто, но реально. Только — ты к этой борьбе готова? Сама знаешь, я чуть не отъехал на зону, когда за справедливость воевал. Кто его дико важный брат?

— Попов, гендир «СибАвтоПрогресса». Он главный спонсор нашего универа.

Паршиво — это логистическая фирма федерального значения, на слуху последние лет десять уже. В своё время поднялась на военных заказах, параллельно прославилась гуманитарной помощью для фронта. О чём речь — я сам сотни километров наездил в их машинах, они в Африку поставляли переделанные инкасаторские буханки.

— Чёрт знает, Юль. Я слышал, этот Попов — нормальный мужик. Но не знаю, будет ли он впрягаться за брата. Деньги и власть решают, а мира получше у нас нет. Хочешь спокойно доучиться — переводись в другой универ. Год потеряешь, да. Зато, ничем не будешь рисковать. Уж поверь, я знаю, каково это — когда начинают угрожать близким, обещают сломать жизнь. Помогу, поддержу, обидеть не дам. Только тебе самой оно надо?

— Дядь Никит, я… Я просто практику хочу пройти, и всё. Такой шанс не каждый день выпадает. С тобой ко мне никто не сунется, я улучшу портфолио, получу зачёт — а потом сделаю, как ты говоришь. Переведусь. Только приезжай, пожалуйста…

Ну да, пока у меня в голове выстраивались варианты, как уничтожить репутацию декана и сломать ему жизнь, Юля просто и без затей хотела, чтобы я побыл рядом. Профдеформация, что поделать, мы с ней мыслим в разных категориях.

Не говоря о том, что я могу надеть маску, подловить декана в лесу да сломать ему нафиг ноги. Практика вряд ли сорвётся, а вот старому извращенцу придётся отъехать на лечение.

Разве что, Юля всё поймёт и перепугается до смерти.

— Ладно, на месте разберёмся. Я возьму вещи для похода. Осмотрюсь, что там за люди у вас. Но имей в виду: если будет хоть тень сомнения, что нет смысла остаться — мы уедем. Так что пока устанавливай диктофон и ничего не бойся. Если что — звони.

— Угу… Дядь Никит, у него ещё и ружьё.

Я только хмыкнул. Каким бы он не был озабоченным самодуром со связями, стрельбу точно не устроит. Хотя, девчонка на нервах и не такое выдумает.

Ответил ей:

— Ничего, малая. У меня тоже.

Правда, карабин я с собой возьму не для того, чтобы запугивать декана. Юля любит пострелять, вот и порадую её, пусть успокоит расшалившиеся нервы.

А если вдруг конфликт обострится… Что ж, решать конфликты я умею.

Я сбросил вызов и полез в контакты: в Топольном живёт Антон, мой хороший знакомый. У него можно оставить мою машину и попросить подбросить на его ниве почти до Первого колодца — того самого места, куда студенты по расчётам Юли должны дойти к полудню. Дальше машина не проедет, дойду пешком.

Пару лет назад я начал копать под нечистого на руку чиновника и чуть не загремел на зону сам. История прям киношная, да. После скандального увольнения из полиции у меня было два пути. Или валить в город побольше Барнаула, в Новосиб тот же, а то и дальше — в Питер, в Москву. Или — остаться здесь, на Алтае, но вернуться в Солонешное — деревню, где я вырос и где похоронил родителей.

Я решил, что смерти, крови и дерьма в моей жизни было столько, что можно уже уйти на заслуженную пенсию, на природу.