В день, когда Дебра узнала о своей беременности, с ней произошла разительная перемена. Лишь только Диллон пришел домой, она кинулась к нему в объятия. Такое бурное проявление чувств было настолько необычным, что он упал на спину. Она плюхнулась на него сверху, хохоча, как в прежние времена до их трагической поездки в Церматт.

— У меня будет ребенок, Диллон. Я беременна.

Пока он приходил в себя от удивления, она разрывала его рубашку, страстно целуя в шею и грудь. Она отдалась ему прямо на полу, и снова, как раньше, — здесь были и страсть, и ласки, и любовь.

— Боже, как я счастлив, что ты снова со мной, — прошептал он, обнимая руками ее бедра и входя в нее.

В их жизнь снова вошло солнце, и она стала прекрасна. Но в течение всего срока беременности Дебры Диллон был в постоянном страхе. Вдруг что-нибудь произойдет или у Дебры опять случится приступ депрессии? У них может не хватить сил выдержать это еще раз. Когда подошел срок, при котором она потеряла своего первого ребенка, нервы Диллона оказались на пределе. Однажды вечером он безапелляционно заявил:

— Ты поедешь рожать домой, и никаких возражений.

— Я и так дома.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Поедешь в Джорджию, к маме. Она проследит, чтобы все было хорошо. Во всяком случае, я хочу, чтобы наш ребенок родился на американской земле.

Она пронзила его взглядом.

— Наконец она у тебя появилась.

— Кто появился?

— Любовница. Как говорит наша соседка снизу, у каждого француза есть по крайней мере одна. Она предупредила меня, что это лишь вопрос времени и что ты тоже будешь соблюдать эти обычаи, тем более сейчас моя фигура уже не такая стройная и соблазнительная.

— Ты чертовски соблазнительна! — зарычал он, положив ладонь на ее живот. Он опрокинул ее и стал целовать упругую кожу. Его губы коснулись ее не прикрытых бюстгальтером грудей. — Ты сама переняла кое-какие французские обычаи, — промычал он, лаская языком темные соски.

— Просто все мои бюстгальтеры мне малы. — Она обхватила свои груди ладонями и подставила их ему. Он ласкал ее до тех пор, пока их прерывистое дыхание не опровергло утверждения соседки снизу.

Чуть позже, когда она лежала спиной на его груди, а его рука осторожно поддерживала ее живот, она спросила сонным голосом:

— И когда ты собираешься меня отправить к маме?

— Никогда, — вздохнул он, целуя ее в ухо. — Никуда ты не поедешь.

И только когда его новорожденный сын заорал в его руках, он почувствовал, как тревога, мучившая его в последнее время, уходит. В глазах своего отца Чарлз Диллон Берк был чудом. С того самого момента, как он увидел своего ребенка, Диллон стал самым любящим из отцов.

На работе дела шли как нельзя лучше. Здание страховой компании было завершено, и оно действительно было великолепно. Сам Форрест Дж. Пилот прилетел из Флориды, чтобы все осмотреть лично. Как показалось Диллону, он заметно постарел, кроме того, казалось, что его что-то гнетет. Однако он отметил хорошую работу Диллона и подтвердил свою оценку денежной премией.

— Я даю вам полтора месяца оплачиваемого отпуска. Вам хватит времени на переезд, потом приступите к работе.

До отъезда в Таллахасси Диллон и Дебра намеревались провести недели две в Атланте, у родителей Дебры, и познакомить их с самым юным внуком. Диллон был уверен, что у Форреста Пилота относительно него имеются серьезные планы. Он не только оправдал надежды старика, но и сумел добиться большего.

Откинув голову на жесткий подголовник, Диллон умиротворенно прикрыл глаза. Сквозь шум реактивных двигателей он услышал спокойное дыхание Дебры и нежное сопение и причмокивание Чарли.

— Черт подери, что здесь происходит? — заорал Диллон.