Его пальцы застыли на месте. Он нахмурился и посмотрел на дверь.

И тут Габриэлла снова вскрикнула.

33

Трент был рядом, в темноте, бил ее тростью, собираясь… собираясь…

Габби, не открывая глаз, продолжала кричать. Громко. Душераздирающе.

– Габриэлла! Габриэлла, ради бога, проснитесь!

Сильные руки сжимали предплечья Габби, трясли ее, заставляя очнуться от владевшего ею кошмара. Она замигала, увидев маячившую над ней темную фигуру, и инстинктивно съежилась. Ее сердце колотилось, готовое выскочить из груди.

Фигура была мужская, темная и угрожающая, слабо освещенная догоравшими в камине оранжевыми углями. Пальцы, сомкнувшиеся на ее предплечьях, тоже были мужскими. Ее лица касалось теплое дыхание с запахом бренди.

В следующее мгновение Габби узнала его. Она узнала бы его в самом дальнем и темном углу ада. Это был ее собственный дьявол, пришедший за ее душой.

– Ах, это вы, – судорожно вздохнув, сказала Габби. Ее напрягшиеся мышцы постепенно расслабились. Как ни странно, теперь, когда кошмар закончился, ее начало трясти.

– Да, я, – ответил он. – Не бойтесь, Габриэлла, я сумею защитить вас.

Его голос был тихим, низким и успокаивающим. Этот голос, так же как само его присутствие, запах бренди, который ей нравился, и запах сигар, который был ей не по вкусу, заставили ее понять, что бояться действительно нечего.

Она сделала сначала один глубокий вдох, потом второй, пытаясь справиться с дрожью. Но, видимо, эта дрожь гнездилась глубоко в подсознании, потому что никакие усилия воли не помогали.

– Вы дрожите.

– Я знаю… Но ничего не могу с собой поделать.

Габби сделала еще один глубокий вдох. Она находилась в безопасности, была укрыта одеялом и тряслась так, что стучали зубы. Она стиснула кулаки и приказала себе не дрожать. Увы, это не помогло.

– Вам не холодно? – мягко спросил он. Габби покачала головой. Перед ее глазами все еще стояло лицо Трента…

– Дурной сон?

Она вздрогнула.

– Обнимите меня, – прошептала Габби, стыдясь самой себя.

– Габриэлла…

Ответ не заставил себя ждать. Уикхэм откинул одеяло, лег рядом, вытянулся и привлек ее к себе. Сильные руки обвили ее талию. Кончилось тем, что голова Габби оказалась у него на груди. Она слегка подвинулась, чтобы видеть лицо Уикхэма, и вцепилась в его рубашку.

Его глаза мерцали в темноте. Теперь она различала его черты, но с трудом. Он хмурился. Брови сошлись на переносице, красивые губы сурово сжались.

– Вы кричали, – сказал ой.

– Правда?

– Как баньши.

Вспомнив свой сон, Габби вздрогнула, и объятия Уикхэма стали еще крепче.

– Я рада, что вы меня услышали.

Силы оставили Габби. Кошмар напугал ее, и она цеплялась за Уикхэма как утопающий за соломинку. Она закрыла глаза и прижалась к нему еще крепче. Теплое сильное тело Уикхэма влекло ее как магнит. Казалось, она снова стала маленькой девочкой, одинокой, испуганной и беззащитной…

Наконец рука, комкавшая его рубашку, расслабилась. Габби пригладила ткань и поняла, что рубашка расстегнута почти до талии. Привлеченная теплом его обнаженной кожи, Габби положила ладонь на эту мускулистую грудь и принялась перебирать пальцами курчавые волосы.

Он молчал и лежал неподвижно. Габби открыла глаза и увидела свою хрупкую белую руку на фоне вьющихся черных волос. Затем сквозь тонкую ткань ночной рубашки ощутила его сильное тело и поняла, что Уикхэм полностью одет: на нем были панталоны, рубашка и чулки.

– Наверно, я должен предупредить вас, что слегка пьян, – осторожно сказал Уикхэм и остановил руку, продолжавшую поглаживать его грудь.