Но что она подумает о нем завтра? Он сломал дверь ее спальни, силой повалил на кровать и овладел, не думая о ее желании.

Она задела его так, как не задевала ни одна другая женщина. Она бросила вызов его плоти, осмелившись сказать, что ничего не испытывает к нему.

Виктория лежала, тяжело дыша. Блейк соскользнул с кровати и подобрал рубашку. Движения были медленными и болезненными, восставшая плоть бунтовала против его решения. На лбу выступили капельки пота, и Блейк понял: вид обнаженной Виктории, жаждущей удовлетворения, будет преследовать его всю ночь.

— Что ты делаешь? — Виктория приподнялась на локтях, увидев, что Блейк надевает рубашку.

— Мне надо знать, что ты все еще хочешь меня… что страсть, которая охватывает меня всякий раз, когда я смотрю на тебя, овладевает и тобой. — Блейк повернулся и мимо сломанной двери вышел в коридор. — Спокойной ночи, дорогая.

Через несколько секунд Блейк услышал удар какого-то предмета о стену в ее комнате и громкую брань.

Глава 28

Что, предполагается, она должна сказать Блейку сегодня утром?

Виктория прошла мимо того, что осталось от двери ее спальни, осторожно обходя рассыпавшиеся по ковру щепки.

«Только Богу известно, что об этом подумает прислуга».

Она увидела, что дверь в комнату Блейка открыта, и мысленно стала молиться, чтобы он уже уехал и желательно — на весь день.

Мысли о прошедшей ночи ни на минуту не оставляли ее в покое, хотя она изо всех сил пыталась избавиться от них. Он использовал ее, просто чтобы доказать, что она не может устоять перед его мастерским обольщением. Он мог бы легко овладеть ею, она умоляла его сделать это, и все же он отступил. Она видела, чувствовала его желание, понимала, чего ему стоило сдержаться.

В ней боролись противоречивые чувства. Чувство обиды и одновременно злости. Викторию раздражало такое состояние своей души. Она хотела большей определенности, ей нужны были четкие, осмысленные ответы на ее вопросы, но Блейк молчал, он по-прежнему оставался для нее загадкой.

Виктория спустилась по главной лестнице и осторожно подошла к столовой. Запах жареного бекона говорил о том, что там кто-то есть. Надев маску холодного безразличия, Виктория вошла в комнату.

Блейк сидел за столом перед полной тарелкой еды, лицо закрыто газетой. Виктория видела только сильные пальцы, которые держали газету.

— Доброе утро, милорд.

Газета опустилась, и Джастин Вудуард приветливо улыбнулся Виктории:

— Доброе утро, мисс Эштон. Виктория в удивлении смотрела на него:

— Джастин… Я думала, вы…

— Равенспер просил извиниться, но у него появились неотложные дела, ему пришлось уехать. — Джастин встал и вежливо ждал, пока села Виктория, затем снова занял свой стул.

— Дела Равенспера заключаются в том, чтобы избежать встречи со мной?

— Почему вы так говорите? — Джастин смотрел на нее в полном недоумении.

— Послушайте, мистер Вудуард, прожив несколько месяцев под крышей Равенспера, я знаю, что вы пользуетесь абсолютным его доверием. Еще я знаю, что вчера вечером вы были на маскараде у леди Ховард. Давайте будем честны друг с другом.

— Вы имеете в виду поведение леди Уолгрейв?

— Я говорю сейчас не только о поведении леди Уолгрейв.

В столовую вошла служанка с тарелкой, на которой лежали яйца, бекон и булочки. Она поставила тарелку перед Викторией и вышла так же тихо, как и вошла.

Джастин подождал, пока они опять остались одни.