Когда Кения обрела независимость, численность масаи увеличилась до двухсот пятидесяти тысяч, но их было гораздо меньше, чем кикуйю, луо или вакамба. Они продолжали пасти скот, отставая от других племен по уровню грамотности, продолжительности жизни, экономической мощи.

К две тысячи десятому году государства Кения и Танзания экспроприировали их земли. К две тысячи пятидесятому году их осталось тридцать тысяч. К две тысячи девяносто третьему году Нашей эры они уже не говорили на собственном языке, известном как Маа, поголовно перейдя на суахили. С началом Галактической эры и колонизацией Новой Кении ни один масаи не занимал ответственного поста в государственных структурах Кении или Танзании. В эпоху космических путешествий ничего значительного это племя не совершило.

– Очень печальная история.

– Моя программа не рассчитана на эмоциональные оценки.

– Я знаю, – автоматически ответил я, погруженный в свои мысли. Наконец вновь посмотрел на кристалл.

– Компьютер?

– Слушаю. – Кристалл ярко вспыхнул.

– Ты можешь проанализировать ситуацию в Восточной Африке, сложившуюся к тысяча восемьсот девяносто восьмому году?

– Проанализировать в каком аспекте?

– Я хочу, чтобы ты дал оценку взаимоотношениям племен, скажем, в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, и подсчитал вероятность того, что влияние масаи сойдет на нет.

– Приступаю…

Я заказал чашку кофе, потом решил, что за последние двадцать четыре часа уже перепил кофе, поэтому отменил заказ, отдав предпочтение стакану сока. Компьютер ожил до того, как я его получил.

– Исходя изданных, имеющихся на тысяча восемьсот девяносто седьмой год, включая и его, вероятность изложенной выше истории масаи составляет один и сорок три сотых процента.

– Теперь рассчитай вероятность, взяв за точку отсчета тысяча девятьсот десятый год Нашей эры.

– Приступаю… Пятьдесят один и двадцать три сотых процента.

– Еще раз, отталкиваясь от тысяча девятьсот пятидесятого года.

– Приступаю… Девяносто три и семьдесят восемь сотых процента.

– Спасибо, компьютер. – Я пригубил фруктовый сок.

Внезапно передо мной возник образ Хильды.

– Я контролировала твой диалог с компьютером, Дункан.

– Кто тебе разрешил? – спросил я.

– Мне не требуется разрешения, я – руководитель департамента безопасности. И хотя я на тебя злюсь, твои вопросы очень заинтересовали меня. Позволишь предугадать твой следующий вопрос.

– Почему нет?

– Компьютер, я выдвигаю следующую гипотезу: потеря масаи власти и главенства среди прочих племен является прямым результатом смерти Слона Килиманджаро в тысяча восемьсот девяносто восьмом году. – Она помолчала. – Проанализируй, пожалуйста.

– Приступаю… Вероятность вашей гипотезы равна тридцати четырем десятитысячным процента.

– Очень интересно, – прокомментировал я.

– Что ж тут интересного? – спросила она. – Ты ошибся. – В ее голосе слышалось разочарование. – Знаешь, ты наполовину убедил меня, что тут есть какая‑то связь.

– Есть.

– Но компьютер дал тебе тридцать четыре десятитысячных процента. Это не вдохновляет.

– Ты не права. Исходя из имеющейся информации я ожидал нулевую вероятность.

– Правда? Я кивнул:

– О связи масаи и слона ничего не известно. Вроде бы он никак не мог повлиять на будущее племени.

– Но вроде бы повлиял.

– Это всего лишь предположения, а компьютер оценивает только факты.