|
Позиции заволакивает дымом и перемолотой в пыль землёй, от особенно удачно лёгшей бомбы небольшая, но смертельно опасная для танкистов пушка подлетает в воздух и разламывается на части. Отдельно и в разные стороны летят станины, колёса, ствол и изуродованный щит. Вскоре всё затянуто созданным человеком облаком, и только пробегающая по нему рябь и на мгновение пронзающие темноту вспышки говорят о том, что бомбы в нём ещё рвутся. Внезапно в небо вонзается разноцветный фонтан огня, чем-то напоминающий фестивальные фейерверки — детонировал склад боеприпасов. Ох и весело же сейчас внизу! Иду на второй заход, поливая спрятавшиеся за завесой позиции из единственного пулемёта в правой консоли. Эх, маловато на «штуке» оружия, и калибр винтовочный! Зато точность у неё потрясающая. «Хейнкели» так не умеют, но у них более мощный двигатель и под крыльями на нескольких машинах подвешены не бомбы, а контейнеры с пушками. Поэтому ребята фон Рихтгофена и занимаются штурмовкой пехотных позиций. Замечаю, как машина фон Ботмера несётся в пике к земле, а сам он выставил из кабины… голую задницу! Грешно говорить, но сейчас я бы хотел, чтобы какой-нибудь интербригадовец влепил этому придурку пулю прямо в неё! Может, поумнел бы хоть немного… Наконец все заканчивают свою работу и мы ложимся на обратный курс на свои аэродромы. Хорошо! Пусть мой друг меня не слышал, зато я его смог. И помог ему. Надеюсь, «Витязи» теперь без особых проблем разберутся с республиканскими наёмниками. Тем более, что это сами иностранные предатели-большевики, перед сбросом бомб я успел заметить развевающееся красное знамя над позициями. Специально в него метил. И попал! «Хейнкели», качнув на прощание крыльями заваливают вираж и уходят на свой аэродром, мы продолжаем лететь прямо, к своему «Эскалопу-дель-Прадо», крохотному пятачку ровной земли, зажатом среди суровых испанских скал…
Командир интернационального пролетарского полка имени тов. Урицкого Алексей Ковалев. Испания. 1937 год
Он внимательно смотрел в бинокль. На поле чадно горели четыре фашистских танка и он был уверен, что это только начало. Жаль, что у артиллеристов не выдержали нервы, и они не дали танкам вползти в ловушку поглубже. Но и так не плохо. Сейчас отошедшие франкисты, получив отпор, попробуют перестроиться и атаковать. Что ж, он подготовился и к такому повороту событий. На запасных позициях ждут своего часа еще пять противотанковых и восемь зенитных шкодовских орудий. Там грамотные, опытные расчеты, они не откроют огонь раньше, чем танки подойдут в упор. Ковалев обернулся к связисту: — Связь с комбригом. — Есть, товарищ командир. — связист быстро поколодвал с телефоном и протянул Алексею трубку, — Товарищ комполка, комбриг товарищ Котовский на связи. Поднеся трубку к уху, Ковалев услышал ровный, спокойный голос колонеля Григорио: — Докладывай, командир, что у тебя? — Товарищ комбриг, первая атака противника отбита. Сожгли четыре танка, у нас потерь нет. Но противник располагает не менее чем тремя десятками танков, и надо ожидать скорого повторения атаки. — Отобьешь? — Если с воздуха не начнут утюжить, то отобью. — Алексей словно наяву увидел, как сейчас напряглось лицо Котовского. Атаки с воздуха — это больное место республиканской армии. После секундной паузы Григорий Иванович отозвался: — Я немедленно свяжусь с авиацией союзников. Хочу надеяться, что они окажут тебе помощь. А ты пока держись. Ковалев положил трубку. Держись. Хорошо держаться, когда есть чем. Первый батальон его полка потерян вместе с остатками 11-й пехотной дивизии французов в Кампилье. Последнее, что успел передать комбат Хоменко, было: «Они заходят на девятый заход!» Алексей стиснул зубы: жаль Хоменко. |
