— А ты пошел бы на пари?

— Да. Я бы держал пари, что не она, причем поставил бы солидную сумму. В этом случае я бросаю на чашу весов только мое убеждение и, как я тебе уже говорил, одну связанную с обстоятельствами дела подробность.

— Жаль, что я всего лишь скромный инспектор полиции… — проговорил Паркер. — Мне кажется, я мог бы сегодня неплохо заработать, пойдя с тобою на спор. Ты автор детективов и полагаешь, что люди, убивая, всегда поступают абсолютно логично. В жизни не так: и само ожидание момента преступления, и сам факт его совершения связаны с огромным нервным напряжением, вот почему убийца, как правило, действует нерационально, оставляя следы, которые мог бы и не оставить… Убийцы в принципе не гении. Преступления совершают не гении, а рядовые гнусные люди…

— Боюсь, этот убийца интеллигентнее, чем ты думаешь.

— В самом деле?

В свете проносившихся мимо уличных фонарей Алекс поймал на себе пристальный взгляд инспектора.

— А у тебя есть еще какие-нибудь версии? — спросил Паркер.

— Пока, к сожалению, у меня их две… — ответил Джо. — Версия «А» и версия «Б».

— Миссис Додд — она «А» или «Б»?

— Миссис Додд «в», причем маленькое «в», не прописное. Вся трудность в том, что некоторые мои наблюдения подходят для «А», а некоторые — для «Б». Но наблюдений этих все еще слишком мало. Полагаю, решающим может стать одно… обыск в артистической уборной Винси.

— Что ты надеешься там найти?

— Речь о том, чего я надеюсь там не найти, — Алекс задумчиво потер рукой лоб. — Но пока мы знаем еще слишком мало. Я немножечко витаю в облаках. Ты прав. Вернемся в театр, узнаем то, что должны узнать от врача и эксперта, придем к каким-то выводам, обыскав артистическую и прочитав бумажку, которую Винси держал в руке. А потом посмотрим, фантазирую ли я как автор детективов, или же я прав.

— Ты меня поражаешь… — в голосе Паркера уверенности было куда меньше, чем в тот момент, когда он начинал свой монолог в машине. Они остановились перед уже знакомой лестницей, ведущей к дверям бокового входа в Камерный театр.

Сержант Джонс сидел на складном стульчике в коридоре перед уборной покойного и дымил сигаретой.

— Что нового? — спросил Паркер.

— Уже есть отпечатки пальцев, шеф. То есть их нет. На дверной ручке — только старого вахтера, который вошел в артистическую в двенадцать… Соумса. В самой уборной отпечатки пальцев покойного и другие, которые оказались отпечатками пальцев костюмера Раффина. Я привел его сюда, шеф, чтобы снять отпечатки пальцев. И задержал, подумав, а может, вы захотите с ним побеседовать. На орудии преступления следов никаких. Убийца был в перчатках.

— Хорошо! — проворчал Паркер. Вернулся к вахтеру и позвонил врачу.

— Слушаю! — отозвался тот. — Исследую его второй раз. Позвоню через полчаса. Когда, вы говорите, самое раннее он мог умереть?

— В 9.56 вечера.

— В таком случае или я никудышный врач, или вы никудышный сыщик, или мои химические препараты никудышные.

— А, по-вашему, когда он умер?

— Скажу вам через полчаса! — трубку на том конце провода положили.

— Черт возьми, — пробормотал Паркер.