- Как-то неудобненько, - послышался издалека голос Глюка.

И сразу же кто-то постучал в дверь.

- Солнышко, можно войти?

Это была бабушка. Я оторвалась от Джареда и спрыгнула на пол. Голова кружилась. Дышалось все еще с трудом. Поспешно осмотревшись в поисках улик, которые нужно срочно спрятать, я поняла, что прятать, собственно, нечего. Ладно, справлюсь.

Глубоко вздохнув и улыбнувшись Джареду, я выпрямилась, расправила на себе пижаму и ответила:

- Заходи, бабуль.

Медленно открыв дверь, бабушка заглянула в комнату и довольным тоном проговорила:

- Ты поела!

Я оглянулась на пустую коробку из-под пиццы.

- Ага. Чувствую себя намного лучше.

Бабушка улыбнулась мне так, как обычно улыбается, когда у нее что-то на уме. Надо было сразу догадаться, что она что-то задумала!

- Вот и славненько, - кивнула она и осмотрела всех собравшихся в моей спальне. – Вам бы, детки, спуститься на минутку вниз.

- Но…

Вот только моих возражений она уже не слышала, потому что закрыла дверь. А потом неожиданно распахнула ее и добавила:

- Всех касается.

- Но…

Зря старалась. Бабушка ушла.

Господи! Эта женщина резвее, чем думает. Но посади ее за руль «бьюика»…

- Эм-м, лучше тебе переодеться, - заметил Глюк.

- Блин, ты прав. – Робко улыбнувшись Джареду, я только сейчас поняла, как выгляжу, и бросилась на поиски джинсов и черной футболки. – Я быстро.

Боясь встретиться взглядом с Джаредом, я рванула в ванную. Клянусь всем святым, что есть на свете, если с волосами что-то не так, в воскресенье в церкви нам с Богом предстоит очень долгий разговор.

Быстренько переодевшись, я почистила зубы и провела мокрыми руками по метелке, которая приделана к моей макушке и у нормальных людей называется волосами. Ничего кошмарного там не было, но, как говорится, нет предела совершенству. Собирать волосы я не стала и молча помолилась о том, чтобы Джареду нравились рыжие. Ну или темно-рыжие. Без разницы. Кажется, он ничего против моего цвета волос не имел, так что пока все в порядке. Однажды в третьем классе мальчик бросил меня потому, что до перемены в школьном дворе понятия не имел, что я рыжая. Наша любовь продлилась аж двадцать минут. Короче говоря, пока мы с Джаредом не выйдем на солнце, можно ничего не бояться.

Я вышла к народу, но мои глаза сразу отыскали Джареда. Он стоял у стены, сложив на груди руки, и одобрительно смотрел на меня.

- Мы готовы? – спросила я дрожащим голосом.

- Я никуда не иду, - заявил Кэмерон.

Брук резко повернулась к нему с отвисшей челюстью.

- Бабушка Лор сказала «всех касается». Значит, и тебя тоже.

- Да плевал я, - бросил Ласк и двинул к пожарной лестнице.

Однако подруга успела схватить его за футболку.

- И не мечтай. Если хоть одному из нас предстоит расстрел, то нас всех расстреляют.

- Разве расстрелы не запрещены законом? – встрял Глюк.

- Думаете, это из-за рояля Сатернов? – нервно спросила я. Наверняка инструмент стоил целое состояние. – Все, народ, нам крышка.

Джаред мрачно поджал губы:

- Сомневаюсь, что кого-то внизу волнует рояль Сатернов.

- Тогда, наверное, все путем.

Я глянула на Брук, и та кивнула, явно нервничая не меньше меня.

Уже у лестницы Джаред взял меня за руку. Бруклин тащила Кэмерона за край футболки, а Глюк замыкал шествие. Лестница вела в кухню, но голоса слышались из гостиной. Причем голоса не бабушки и дедушки.

Обалдев, я покосилась на Джареда:

- Что ты имел в виду, когда сказал про кого-то внизу? Кто там вообще?

Мы уже дошли до двери в гостиную, где он вдруг резко остановился и шагнул ко мне:

- Лорелея, что бы ни было сегодня сказано и сделано, не забывай, кто я.