4

В ту ночь дождь прошел только над плоскогорьем Ненастий. Хотя на большей части Дорсета снег лежал нетронутым, здесь его смыло дождем. За ночь холмы и деревья сильно изменились. В лесах Джонатана освобожденные от снега ветви поднялись вверх. Из-под снежных гор потекли ручейки, образовывая в белой массе глубокие скрытые промоины. Снег исчезал, и земля постепенно обретала свои прежние очертания. К рассвету места, которые под снегом казались небольшими ложбинами, становились глубокой колеей — так размыло дороги. В Глубоком овраге шум дождя заглушало журчание бегущей воды.

Когда наконец гости заснули, во сне их тревожили странные звуки: это с крыш и карнизов по желобам или просто в пустоту обрушивались снежные оползни. Стали видны дороги из Хайфолда в горы и деревню, расположенную на плоскогорье Ненастий и носящую то же название. Ливень оказался настолько сильным, что к утру все вокруг было покрыто грязно-серыми потоками.

В восемь часов утра, когда Мандрэг проснулся, дождь заливал окно его комнаты. Сквозь мутную пелену он увидел верхушки деревьев, уже свободных от снега.

Завтракали они вдвоем с Джонатаном, который сказал, что переговорил уже кое с кем из своих людей. Управляющий приехал из дома верхом и снова уехал по делам имения. Джонатан рассказал ему о происшедшей трагедии, и он предложил попробовать проехать по плоскогорью на лошади. Но даже если и удастся пробиться, двенадцать миль придется проделать пешком.

— Если я застряну, — сказал Мандрэг, — он может попытаться. Если я не вернусь через три часа, Джонатан, придется ему отправиться. А он не сказал, в каком состоянии дорога?

Оказалось, Бьюлинги ходили к воротам имения и доложили, что дорога «такое дерьмо, дальше некуда». Но они думают, что пробиться по ней все-таки можно. Но по плоскогорью, если лошадь и пройдет, то машина уж точно застрянет.

— А как та дорога, которая ведет вниз через деревню? — спросил Мандрэг.

— Эта, насколько я понимаю, немного лучше.

— В таком случае, если мне удастся проскочить через Глубокий овраг, я поеду дальше в деревню Ненастий и уже оттуда позвоню в дом священника в Уинтон Сент-Джайлз.

— Может случиться, что телефонные провода оборваны где-то между деревней и Уинтоном. Я думаю, что, скорее всего, так и есть. Ведь Бьюлинги прошли довольно далеко и не нашли обрыва.

— А нельзя проехать в Уинтон через деревню?

— Вот уж поистине окольный путь. Дайте мне подумать, Обри. Надо будет поехать по главной дороге на восток, повернуть направо у Пен-Джиддинга, обогнуть плоскогорье — но Бог знает, в каком состоянии там дороги. От Пен-Джиддинга идут только проселочные.

— Во всяком случае, я могу попытаться.

— Не нравится мне это.

— Джонатан, — сказал Мандрэг, — вам что, нравится и дальше держать тело Уильяма Комплайна у себя в курительной?

— Ну что вы, дружище, конечно нет. Это ужасно, кошмар. Я никогда не приду в себя от этого уик-энда, никогда.

— Как вы думаете, один из братьев Бьюлингов сможет поехать со мной? Если я застряну, хорошо было бы иметь кого-нибудь под рукой. А если не застряну, он сможет показывать мне дорогу.