– Так ты всё это время провел в своей, так сказать, портативной фотолаборатории?

Лёвик поправил очки, кашлянул в кулак:

– Не всё, конечно, про Валентину я в курсе. Видел, как ты убивался. Искренне соболезную… Она была классная. Ты мне разрешил взять шприц… Если помнишь… Мы его промыли, простерилизовали.

– Да, я помню, – раздраженно отметил Стас, злясь на себя за то, что из-за минутной слабости позволил уничтожить содержимое шприца. – Слушай, ты не можешь дать на время тот самый черный пакет с фотками?

– Спускайся вниз, сейчас принесу.

Спускаясь вниз, он поймал себя на том, что в словах Лёвика уловил нечто, проливающее свет на убийство Лены. Может, не в словах даже… То ли в интонации, то ли в действиях, то ли в выражении лица.

Сосредоточиться и поразмыслить времени не было, фотограф вскоре появился из комнаты, держа в руках черный пакет.

Стас быстро нашел ту фотографию, на которой улыбающаяся Валентина вместе с коллегами стояла на крыльце. Обернувшись, он убедился, что их никто не подслушивает, и заговорщицки прошептал:

– Скажи, у тебя другие ракурсы этого снимка есть? Ты ведь наверняка не один кадр делал, а несколько.

Лёвик виновато развел руками:

– Мы уже говорили с тобой об этом. Я не помню, может… и были… Из напечатанных только эти, а негативы, как ты знаешь, у меня свистнули. Были бы они – я бы напечатал.

– Если их свистнул, как ты говоришь, кто-то из своих, то они еще на даче. Правда, и мест секретных, куда их можно спрятать, здесь много. Ты никому не говорил, что негативы свистнули?

– Никому, – усмехнулся Лёвик. – Да никто и не спрашивал, кроме тебя.

– Никому и не говори. А Жанка знает?

– Само собой. Жена все-таки.

С мороза вошел в дом румяный Антон, быстро сбросил тулуп, валенки, подошел к горящему камину, погрел некоторое время руки и вскоре уселся за стол.

– Да, морозец знатный, к утру, думаю, градусов двадцать будет, – предположил он, высматривая на столе водку. – Мне с мороза полагается двадцать капель.

– Последнюю бутылку Макс унес к себе, впрочем, у тебя наверняка еще есть, – проинформировал Стас хозяина дачи и поднялся из-за стола.

Его примеру последовал и Лёвик. Антону это явно не понравилось.

– Вы что, мужики, мне компанию не составите?

– Нам работать надо, – бросил Стас, поднимаясь по ступенькам к себе в комнату. – Мы, если ты помнишь, убийцу ищем.

– Ты-то ищешь, я помню, согласен, а Лёвик что ж? – Хозяин цеплялся за любую возможность, лишь бы не пить в одиночестве. – С тобой за компанию? Так не пойдет.

– Он мне помогает! Не отвлекай его!

– А я все же отвлеку. Лёвушка, задержись на пару минут. Ты мне нужен для дела.

Фотографу ничего не оставалось, как вернуться на свое место. Стас вошел к себе в комнату, чуть прикрыл дверь, замер и прислушался.

Услышал, как Антон вполголоса произнес:

– Покойниц надо в сарай определить, там сейчас морозно, сохранятся столько, сколько надо. Не вдовцов же привлекать, дело такое, деликатное. Носилки у меня есть.

Перед кем ему оправдываться?

В смешанных чувствах сыщик простоял несколько секунд у двери.

С одной стороны, хозяин прав, кто-то должен «этим» заниматься, и лучше, чтобы не они с Максом. С другой – а вдруг один из них убийца!

И что? Существует поверье, что при приближении убийцы раны жертвы начинают кровоточить. Это глупости, конечно, из области ужастиков для подростков.