— Незнание помогало мне верить, что наш отец жив. Я держался за эту веру. Она давала мне надежду. Затем надежда умерла, но взамен я получил жажду мести. Теперь же Нумеон говорит, что отец жив, когда глаза доказывают обратное. Мне было видение, в котором я узрел нашего примарха, но что я обнаружил, когда проник в его разум, Гарго?
Молчание Гарго говорило о том, что он не знает.
— Пустоту. Склеп. После этого правда утратила привлекательность.
— Думаешь, это ложная надежда?
— Тебе доводилось когда-нибудь окидывать мир взглядом и чувствовать глубокую тревогу?
— Пару раз. Перед сражением. Перед Иствааном V. Мне кажется, в тот день мы все ее чувствовали, как будто они витала в воздухе. Ты хочешь сказать, что твое видение предсказывает беду?
— Я видел огонь… бесконечный, пожирающий всю жизнь огонь. Иммолус.
— Вольное пламя?
— Это его эпитафия, так?
Гарго отвел взгляд. Эти слова действительно были его эпитафией, но теперь все изменилось. Нумеон вернулся. Если он остался жив, то, возможно, жив и Вулкан.
— Я чувствую глубокую тревогу, Гарго. И чем дольше я нахожусь на этом корабле, тем сильнее она становится. — Он помолчал, подбирая слова поддержки, но решив, что у него их нет, сменил тему: — Меня ждут на мостике.
Ушаманн ушел. Гарго молча смотрел ему вслед.
Сомнения одолевали легко. Вера Нумеона противоречила рациональным доводам и граничила с религией.
Ушаманн решил не верить, положившись на разум, но Гарго тоже кое-что видел. Он видел, как Нумеон выдержал убийственное крещение огнем, и единственным объяснением этому была деталь брони, с такой убежденностью сжатая в руках, что отразила огонь и прогнала смерть.
Он решил поискать успокоения в кузнице. Огонь и дым очистят его от сомнений.
Гарго немного умел лечить сломанные кости. Он знал, как остановить льющуюся кровь и зашить плоть, если требовалось. Был способен на чудеса с металлом, но только Нумеон и его вера могли вылечить их сломленный легион.
Разум Гарго говорил ему, что мертвые не возвращаются. Чувства призывали к другому выводу.
Его слова прозвучали тихо и предназначались пустой комнате, но слабыми не были.
— Вулкан жив.
Глава 23
Наше наследие
К счастью для новоприбывших беженцев, места на приютившем их корабле было более чем достаточно.
Когда «Драконис» вернулся, Зитос сообщил капитану корабля о гражданских, втиснутых в отсек корабля. Выживших бастионцев было почти пятьдесят.
Они выглядели больными, слабыми и сломленными. Сержант заверил Адиссиана, никто из них не заразился токсином, который Гвардия Смерти выпустила на население, но Адиссиан хотел взглянуть на пассажиров самостоятельно даже после того, как прочитал отчет Игена Гарго.
Капитан корабля должен знать обо всем, что находится у него на борту.
Увеличительная линза на правом глазу позволяла в деталях рассмотреть каждого беженца с мостика высоко наверху. Они его увидеть не могли — да и кто стал бы вглядываться вверх? — но он их видел прекрасно. Мужчины, женщины и даже несколько детей в комбинезонах и остатках атмосферных костюмов стояли в огромном темном отсеке и невидяще смотрели перед собой.
Их спасители давно ушли, передав «Драконис» технопровидцам для техобслуживания. Но Зонн скоро вернется. Он всегда возвращался.
Беженцы сбились в стадо, отчаянно прижимаясь друг к другу от страха. Адиссиану было больно смотреть на них — на то, во что галактика превратила его вид. Точнее, его более слабую, лишенную генетических улучшений часть.
— Неужели мы все такими станем? — прошептал он самому себе, но слова чуть не застряли в горле, когда он увидел девочку. |