– Я пойду возьму лодку, – сказал он.

По тому, что она не стала возражать против катания на озере в холодную весеннюю ночь, Джастин понял, что Розамунда угадала его намерение.

И внезапно ему открылось, как слеп он был все это время. Ведь она не может быть его половинкой, если он не является ее недостающей половинкой. И невозможно такое полное проникновение в мысли друг друга, если их обоих не связывает одно и то же чувство. Он наконец расслабился и почувствовал себя счастливым. Быстро поцеловал ее в губы и побежал к лодкам.

Прошло немного времени, и они уже плыли по озеру. Розамунда водила рукой по воде, пока у нее не окоченели пальцы. В задумчивости смотрела она на мужчину, который сидел на веслах и улыбался ей.

Что изменилось? Может быть, это просто вода и лунный свет оказали на нее свое действие? Незаметно тревога и беспокойство куда-то ушли, и она ощутила в своей душе умиротворение. И откуда вдруг появилась такая уверенность в полной гармонии их душ и сердец?

Или она снова тешит себя иллюзиями? И вопреки всем доводам разума готова опять ввергнуть себя в пучину боли и разочарования?

Но нет. Розамунда знала, куда он направил лодку. И в мире существовала только одна причина, по которой он мог так сделать.

– Как красиво! – сказала она, оглядываясь на озеро и понимая, что повторяется.

– Да, ты очень красивая, – тихо сказал он, и они улыбнулись друг другу.

– Нарциссы еще не отцвели, – удивилась Розамунда. Держась за руки, они стояли на той самой вершине, откуда был виден дом.

– Конечно, нет, – сказал Джастин. – Ведь мы были здесь меньше чем неделю назад.

– Всего неделю? Мне казалось, прошла целая вечность.

– Они закрылись на ночь, – сказал он. – И в лунном свете не видно, что они желтые. Интересно, как Вордсворт мог увидеть свои десять тысяч нарциссов ночью?

– При дневном свете, в лунном свете – какая разница? – сказала Розамунда. – В любом случае это прекрасное место.

– Наше заветное место.

– Да.

– Ты когда-нибудь занималась любовью на ложе из нарциссов?

Она покачала головой:

– Нет.

– Я тоже нет. Значит, для нас обоих это будет в первый раз.

– Джастин… – начала она.

Но он мягко закрыл ей рот ладонью и, подхватив на руки, закружил по поляне.

– Чувствуешь? Здесь совсем нет ветра. Здесь почти тепло. – Она улыбнулась, и он поправился:

– Ну, мы можем хотя бы сделать вид, что нам тепло.

– Джастин…

– Мой снежный ангел был куда более разговорчивым, чем сейчас, – упрекнул он.

– Твой снежный ангел?

– Он стучал зубами от холода, играл, смеялся и кричал.

– Он был очень счастлив, – сказала она. – Два дня и две ночи он был совершенно счастлив.

– Это правда? – Джастин поставил ее на ноги, чтобы расстелить на траве одеяло, потом лег, увлекая ее за собой. Подложив руку ей под голову, он спросил:

– А его можно вернуть, это счастье?

– Оно уже вернулось, – сказала она. – Сейчас, в эту минуту, я снова счастлива, Джастин. Для меня существуют только эти мгновения. Больше нет ничего. У нас всегда с тобой были только мгновения.

– И еще надежда, что впереди их будет очень много, – сказал он. Его рука скользнула к ней под плащ. – Столько, сколько их будет вообще. Вот чего я хочу, Розамунда. Я еще не говорил тебе, что я очень жадный?

– Джастин…

Его рука нашла ее грудь и сжала, потом стала расстегивать пуговицы платья.