Но в этом простом вопросе есть гораздо больше, чем просто эти слова.

На самом деле я имею в виду:Не мог бы ты жить здесь? Ты был бы счастлив здесь? Мог бы ты отказаться от всей той удивительной жизни, которую ты построил, чтобы быть здесь со мной?

Как я могу спросить его об этом? Отказаться от своих детей, и, возможно, от тренерской работы, и от того, что он так любит? То, что делает его тем, кто он есть?

Я не могу.

Я бы никогда. Точно так же, как он не попросит меня остаться в Лейксайде.

Мы застряли.

— Мне нравится, — говорит Гарретт. — Это прекрасный город.

Он поворачивается и подходит, чтобы встать передо мной, нежно убирая волосы с моей щеки.

— С тобой в нем он еще красивее, Кэлли.

Моя кровь превращается в жидкий сахар, и я таю от сладости его слов.

Я делаю вдох и отгоняю любые грустные мысли. Потому что у нас еще есть время. Мы с Гарреттом все еще можем немного дольше притворяться, что у нас может быть все. Что мы можем быть друг у друга и по-прежнему жить в разных концах страны, которую мы любим.

А пока... секс.Мы можем сосредоточиться на сексе. Заниматься любовью и грязным, сказочным трахом.

Секс с Гарреттом делает все лучше.

Я обхватываю пальцем его галстук, притягивая его к себе.

— Ты знаешь, что супер потрясающе в этой квартире?

Его рот растягивается в сексуальной улыбке.

— Что?

— Душ— отличный душ. В частности, пол в душе... На нем очень удобно стоять на коленях.

Я скольжу ладонью к его промежности и глажу его большой, утолщающийся член через мягкие черные брюки. И медленно провожу языком по его шее, облизывая щетину до подбородкатак, чтобы у него не оставалось сомнений в том, что я собираюсь с ним сделать.

— Хочешь, я тебе покажу?

— Да, пожалуйста, — практически пищит он. Я никогда не слышала, чтобы Гарретт пищал—он слишком горяч для этого.

Затем он хватает меня, как пещерный человек, и перекидывает через плечо, шлепая меня по заднице, пока несет по коридору в ванную.

Где я представляю ему очень тщательную демонстрацию.

Глава двадцатая

Кэлли

Иногда учителям приходится учить свои собственные уроки.

Несмотря на все мои смелые разговоры со студентами о неожиданных сторонах жизни, которые сбивают вас с ног и лишают дыхания, не высказавшаяся часть меня считает, что у нас с Гарреттом сейчаслегкая жизнь. Мы снова нашли друг друга, все уладили и готовы, хотим и способны построить совместное будущее.

Между нами все так хорошо—так правильно, так, как должно быть. Подсознательно я чувствую, что наша любовь также сделает все вокруг нас хорошим. Счастливым и легким. Как у пар в сказке... С ними никогда не случается ничего плохого до конца своих дней, как только они становятся счастливыми. Они уезжают в закат, всегда целуясь, всегда улыбаясь, невосприимчивые к любой темноте.

Но жизнь удивляет тебя. Этого никто не ждет, номы все знаем правила— когда потеря приходит к вашей двери, это всегда душераздирающий сюрприз. Самый трудный урок, который нужно усвоить.

В воскресенье, после того, как мы летим обратно из Сан-Диего, мы с Гарреттом находимся в его доме, и ночь похожа на любую другую—ничем не примечательную, ничем не отличающуюся от десятков, может быть, сотен, которые мы провели вместе за последние восемь месяцев. Мы ужинаем на заднем дворике, любуясь видом на озеро. Мы смотрим ESPN... Ну, Гарретт смотрит его, а я читаю... на диване, положив мои ноги ему на бедра, пока он растирает и массирует мои икры и ступни, просто прикасаясь ко мне, а Снупи свернулся между нами.

Позже я смываю макияж, мы чистим зубы. Я забираюсь в постель в одной из футболок Гарретта, а он приходит совсем без одежды.