И вот, в полном соответствии со своей собственной доктриной, благородный виконт довольствуется тем, что настаивает на абстрактных принципах перед деспотическим правительством России. Но он идет еще дальше. В то время как 6 июля 1840 г. он уверял палату, что свобода судоходства по Дунаю «обеспечивается Венским договором», в то время как 13 июля 1840 г. он сетовал на то, что, хотя оккупация Кракова и является нарушением Венского договора, но «не было никакой возможности силой отстоять точку зрения Англии, ибо очевидно, что Краков является местом, где действия со стороны Англии неосуществимы», через два дня после этого он заключил с Россией договор, закрывший Дарданеллы для Англии «на время мира с Турцией». Таким образом Англия лишилась единственной возможности «силой отстоять» Венский договор, и Понт Эвксинский {древнее название Черного моря. Ред.} действительно превратился в место, где действия со стороны Англии неосуществимы.

Когда это было достигнуто, благородный лорд ухитрился сделать показную уступку общественному мнению и выпалил целый залп бумажных заявлений, напоминая в них в нравоучительных и сентиментальных выражениях «деспотическому правительству, которое право измеряет силой и в своем поведении руководствуется выгодой, а не справедливостью», что

«Россия, принудив Турцию уступить ей устье великой европейской реки, представляющей собой главный путь для взаимного торгового обмена многих наций, вместе с тем приняла на себя по отношению к другим государствам ответственность и обязанности, соблюдение которых она должна считать делом своей чести».

Ответом графа Нессельроде на это настойчивое подчеркивание абстрактных принципов было неизменное: «вопрос будет тщательно расследован». Кроме того, он время от времени выражал «чувство сожаления императорского правительства по поводу того, что к его намерениям относятся с таким недоверием».

Таким образом, заботами благородного лорда дело доведено до того, что в 1853 г. судоходство по Дунаю было объявлено невозможным, и хлеб гнил в Сулинском рукаве, в то время как Франции, Англии и Южной Европе угрожал голод. А Россия, по словам «Times», «в дополнение к своим прочим важным владениям завладела еще железными воротами между Дунаем и Понтом Эвксинским». Россия приобрела ключ к Дунаю, своего рода отмычку к хлебным амбарам, которой она может воспользоваться всякий раз, когда политика Западной Европы станет достойной наказания.

СТАТЬЯ ВОСЬМАЯ

Петиции, представленные в палату общин 20 апреля 1836 г., и внесенная в связи с ними резолюция г-на Патрика Стюарта относились не только к Дунаю, но также и к Черкесии, ибо в торговых кругах распространился слух, что русское правительство под предлогом блокады черкесского побережья намерено не допускать, чтобы английские суда выгружали грузы и товары в ряде портов восточного побережья Черного моря. Лорд Пальмерстон торжественно заявил по этому поводу:

«Если парламент окажет нам доверие, если он оставит за нами руководство внешними сношениями страны, то мы сможем защищать интересы страны и поддерживать ее честь, избегая при этом необходимости начать войну». (Палата общин, 20 апреля 1836 года.)

Несколькими месяцами позже, 29 октября 1836 г., из Лондона в Черкесию отплыл «Виксен», торговое судно, принадлежавшее г-ну Джорджу Беллу и груженое солью. 25 ноября судно было захвачено русским военным кораблем в черкесской бухте Суджук-Кале ввиду того, что «оно использовалось для связи с побережьем, подвергнутым блокаде». (Письмо русского адмирала Лазарева английскому капитану Чайлдсу от 24 декабря 1836 года.) Судно, его груз и экипаж были отправлены в Севастопольский порт, где 27 января 1837 г. русские вынесли обвинительный приговор. Здесь уже речь шла не о «блокаде», судно «Виксен» было просто объявлено законным призом ввиду того, что «оно было виновно в контрабанде», так как ввоз соли воспрещен, а в бухте Суджук-Кале, то есть в русской гавани, нет таможни.