Когда утром он отправился в «душ», я решительно преградил ему дорогу:

— Куда собрался? Запомни на будущее, баклан: первым буду делать свои дела я, а посмеешь борзеть — урою!

— Почему? — наивно удивился Кулицкий.

— Потому что я — авторитет и зовут меня Пицца, а ты — еще мелкая сявка, и зовут тебя — Никак, — спокойно пояснил я. — И вообще, с этого дня будешь делать то, что я тебе скажу! Понял, удод?

Он не испугался и не возмутился. Только пожал неопределенно плечами.

— И вообще, я тебя научу Родину любить! — пообещал я, постепенно входя в воспитательный раж. — Слушай сюда, сыняра! Когда придут звать добровольцев на работу, ты выразишь горячее желание горбить. И чтоб до конца рабочей смены твоего духа здесь не было!..

— А вы? — перебил он меня.

— Что — я? — растерялся я.

— А вы пойдете на работу?

— С какой стати? Я ж тебе еще вчера сказал: я в законе, мне западло вкалывать. А тебе, паскуда, сам бог велел упираться рогом!

— Нет, — неожиданно непреклонным тоном сказал Виктор. — Извините, Пицца, но я никуда не пойду.

Ну, устроил я ему тут стандартный спектакль. Со страшными угрозами, оглушительными воплями до набухания жил на лбу, вытаращиванием глаз и обильным брызганием слюной.

Как ни странно, Отказника это не испугало. Сморщился он только, как от кисло-горького, но продолжал стоять на своем. Никуда, мол, не пойду — и точка…

А тут и дверной люк открылся: Митрич собственной персоной пожаловал.

Я думал, он будет нас на работу звать, а он сказал подчеркнуто официальным тоном:

— Заключенный Краснов, к начальнику!

Когда я вошел, Кэп сидел за столом, что-то писал и на меня — ноль внимания.

Я вежливо покашлял, но он продолжал писать, будто не замечая меня. Даже сесть мне на этот раз не предложил.

Такое начало не предвещало ничего хорошего, и опасения мои не замедлили оправдаться.

Наконец Кэп хмуро спросил, не глядя на меня:

— Ну и как успехи?

— Работаем помаленьку, — бодренько доложил я. — Изучаем клиента…

— Изучаем, говоришь? — зловеще усмехнулся Кэп. — Слышал я, как ты его изучаешь!

Он нажал какую-то кнопку на пульте, и из невидимого динамика раздался мой бешеный голос: «Ур-рою, сс-сука! Ты у меня до обеда не доживешь! Я тебя голыми руками задавлю!»…

— Я тебе что говорил? — спросил Кэп, остановив запись. — Пинками этого субчика из камеры на работу выбрасывать, да? Неужели ты такой болван, Пицца, что сам не соображаешь? Ты пойми, чучело: мне показуха не нужна! Даже если бы он испугался твоего ора и пошел в цех, то потом, когда ты отправился бы на Землю, он снова бы начихал на меня и наши производственные задания! Не-ет, дружок, ты уж будь добр, сделай так, чтобы он осознал, что работать жизненно-необходимо. Что только работа сделает его свободным. Ну, и так далее…

— Извините, Кэп, — покаялся я. — Промашка вышла. Не сдержался. Вывел он меня своим упрямством… Больше не повторится.

— Надеюсь, — процедил Кэп сквозь зубы. Поиграл желваками на скулах и успокоился. Настолько, что опять взялся за свою игру в английских лордов.

— У вас уже есть какие-то идеи, Эдуард Валерьевич? — осведомился он.

Я пожал плечами и ответил в тон своему собеседнику:

— Видите ли, Александр Иванович, идеи не рождаются на пустом месте. Для идей нужна информация.