|
Она тогда уже выпросила у отца себе наставника, бывшего пленного печенега, и в дружине ее уже начинали шутливо звать Соколиной Девой, из чего потом вышло новое ее имя – Соколина. Стреляла она порой лучше Люта, и хоть он ни за что бы в том не сознался, соперничество с бойкой сестрой побуждало его упражняться больше. Стрелять с седла он выучился позже нее – чтобы не говорили, что, мол, девка тебя обскакала. Но он родился мужчиной и имел преимущество: сына Свенельд брал зимой в полюдье, а дочери удавалось съездить разве что на лов, когда отец бывал в добром расположении духа. Зато теперь, надо думать, пришел час ее удачи: небось в Смолянске сама будет княжью дань собирать. Едва ли у мужа, Пламень-Хакона, хватит сил ей противиться.
Улыбаясь мыслям о боевитой сводной сестре, Лют скользил взглядом по сторонам и по тропе, куда ушел его передовой дозор. Прислушивался, не звучит ли тревожный рог, нет ли какого подозрительного шума… Войско Благожита осталось далеко позади, но впереди ждали края ничуть не более дружелюбные. Случане – народ мирный, но теперь путь киян лежал на Уж, в самое сердце земли Деревской. Зимой древлян замирили: их рать была разгромлена, князья убиты, стольный город сожжен, даже очаг на Святой горе разрушен, что помешает им восстановить свою силу. Но это не причина считать поход через здешние глухие леса чем-то вроде игрищ на Ярилин день. Свенельд был осторожен, как волк, и младшего сына учил тому же – зная, что тот от природы горяч и может увлечься. В сражениях Люту случалось мчаться вперед не раздумывая, но, когда было время подумать, он напоминал себе об осторожности.
* * * Если бы не волок, задержавший киян на два дня, еще неизвестно, где дружина Коловея сумела бы их нагнать. На Горине Святослав не останавливался близ весей, только забирал с лугов скотину, примеченную с реки. Ему тоже хотелось проделать этот путь как можно быстрее, поэтому, сколько ни старались древляне, расстояние между двумя вереницами лодий сокращалось медленно. Никак нельзя было заставить Горину нести отстающих древлян быстрее, чем она несла киян на два перехода впереди. У тех тоже не было особого груза, и на веслах сидели такие же крепкие парни. Но вот она – мелкая речка, что впадает в Случь с востока, от истока Ужа. Берег был усеян свежей щепой поверх старой, и на давних кострищах явно разжигали огонь вот только что. Валялись кабаньи и овечьи кости, рыбья чешуя, чьи-то истоптанные вконец черевьи, лопнувшие вдоль подметки. – Бросаем лодьи, и через лес бегом! – убеждал Далята, пока древляне осматривали русский стан, пытаясь по объедкам определить, сколько дней назад они были брошены. – Может, они не дошли еще до Ужа! А дорогу нам проложили! Поспеем! – А если они уже за волоком? – отвечал ему Еленец. – Даром сутки времени потеряем и сил сколько! – Ну, воротимся. Сразу с лодьями тащиться – опять на те же два или три дня отставать будем. А тут, на волоке, накрыть можно, если налегке добежать. Здесь упустим – так и будем даром провожать! Тьфу! – Далята уже готов был выйти из терпения. – Я напровожался их уже по уши! Тут не гулянья, а Святослав не девка! – Будем валандаться – никак не поспеем, – добавил Берест. – Или сейчас идти, или нечего и пытаться. Бросив лодьи на берегу даже без охраны – кому здесь было их взять? – двинулись через лес. Эти места знал только Взгода, бывший родом из волости неподалеку, он и шел впереди. На счастье Коловея, русы расчистили тропу и замостили гати, по которым волокли на катках свои лодьи, так что по следу их прошел бы и слепой. Древляне спешили, забыв про усталость и голод, подогреваемые охотничьим ражем. Если русов нет на берегу Ужа – можно отдыхать. А если они еще там… Шли весь день. |
