Когда плита сдвинулась, она на мгновение приоткрыла каменное изваяние в человеческий рост. Мельком замеченная мною фигурка испугала меня. Она напоминала того мрачного стража, которого, по словам арабского историка аль-Масуди, король Саурид ибн Саулук поместил в Восточную пирамиду для охраны ее сокровищ: «Мраморная фигурка хранителя с копьем в руке и свернувшейся змеею на голове. При приближении неизвестного змея кусала его, обвившись вокруг шеи и убивая, а затем возвращалась на место».

Разумеется, и эта фигурка была сделана не красоты ради, и мне вовсе не хотелось иметь с ней дело — мертвый араб у моих ног служил прекрасным подтверждением этого! Снова тщательно изучив стену, я нашел следы от ударов молотка. Так вот что произошло! Грабитель, оказавшись более сообразительным, чем мы, заподозрил наличие тайника и постарался его отыскать. В результате он случайно освободил «хранителя», как назвал его арабский историк. Результат говорил сам за себя. Взяв кусок дерева и держась на безопасном расстоянии, я нажал на звезду.

Камень мгновенно отошел назад. Скрытая внутри фигура, выскочив, сделала выпад копьем, а затем мгновенно исчезла. Несколько раз я повторил попытку, но с тем же результатом: «хранитель» мелькал передо мной и скрывался в своем тайном логове.

Я не отказался бы изучить механизм «хранителя», двигавшегося с такой зловещей быстротой, но это было невозможно без инструментов, которых у меня не оказалось под рукой. Предполагаю, что для этого пришлось бы вырубить часть скалы. Я надеюсь, что когда-нибудь вернусь в гробницу и попытаюсь это сделать. Что касается светильников, то, во-первых, они не могли быть большего размера, чем сердаб, а во-вторых, неким образом несомненно символизировали Хатхор — богиню, соответствующую греческой Афродите или римской Венере, воплощению красоты и наслаждения. Символ ее — орел в квадрате, в правом верхнем углу которого расположен квадрат поменьше, — был вырезан внутри тайника и окрашен в ярко-алый цвет, как и надписи на стеле. Насколько мне было известно, существовало семь ипостасей этой богини, в некоторых из них она могла воскресать из мертвых, — так почему бы семи светильникам не соответствовать семи воплощениям богини?

Итак, первый грабитель нашел здесь свою смерть, второй обнаружил содержимое сердаба и унес светильники. Первая попытка ограбления была совершена много лет назад, на это указывало состояние тела. Когда случилась вторая, я не знал. Что ж! Тем сложнее будут поиски, но искать все равно надо!

Юджин Корбек погрузился в молчание на пару минут, затем продолжил:

— Описываемые мною события произошли почти три года назад, и все это время я, словно герой «Тысячи йодной ночи», разыскивал старые лампы. Я не смел вдаваться в подробности о том, что именно ищу, не пытался их описывать, поскольку это могло все испортить. На самом деле вначале я смутно представлял себе их облик, но постепенно мне становилось все яснее, как они выглядят. Можно написать целый том об испытанных мною разочарованиях и пустой беготне, но я не сдавался. Наконец около двух месяцев назад в Моссуле владелец одной лавки показал мне светильник — именно тот, что был мне нужен. Даже не знаю, как удалось мне скрыть радость, когда я понял, что близок наконец к успеху. Я был знаком с правилами восточного торга, так что этому еврейско-арабско-португальскому торговцу пришлось-таки уступить его мне и заодно показать весь свой товар. Среди всяческого хлама я обнаружил остальные шесть, на каждом из них была символика, относившаяся к Хатхор. Чтобы торговец не догадался о том, что мне нужно, я скупил почти все содержимое его лавки. Он едва не расплакался, говоря, что я разорил его, поскольку теперь ему нечем торговать. Представляю, что произошло бы, если бы владелец лавки узнал, какую сумму можно было выручить за некоторые из его товаров, ценимые им, быть может, не столь высоко.