— Темно-синие в крупную полоску, — ответила женщина.

— В такую? — спросил эксперт, вытягивая пинцетом из пакета клочок синей ткани.

— Да, это от его брюк, — кивнула женщина.

— И последнее: носил ли он какие-нибудь украшения на теле?

— Он не любил ни цепочек, ни медальонов. Даже обручального кольца не надевал. Но он всегда носил на мизинце левой руки малахитовый перстень. Перстень, по его словам, давал ему здоровье.

— Этот? — спросил эксперт, вытягивая из пакета перстень.

— Да, это он. Это его перстень, — заплакала женщина и закрыла лицо руками.

— Спасибо! На этом все. Извините за эту процедуру! — сказал следователь, беря женщину за локоть. — Понимаем, что для вас она мучительна. Но такова наша работа. Вам еще нужно расписаться в протоколе и можете быть свободны.

Через пятнадцать минут женщина, поддерживаемая следователем и дежурным милиционером, вышла на крыльцо. Лицо ее было бледным, взгляд помутневшим.

— Спасибо, — еле слышно произнесла она. — Дальше я сама.

— Может, вас отвезти домой? — услужливо предложил следователь.

— Нет-нет! Спасибо. Мне нужно побыть одной.

Она, покачиваясь, поплелась к своему «мерседесу», дважды запнулась, с трудом открыла дверь и без сил плюхнулась на сиденье. Затем уткнулась лбом в руль. Следователь, наблюдавший эту сцену с крыльца здания бюро, покачал головой и произнес:

— Шикарная вдовушка!

— Долго не задержится во вдовах, — выдал свое резюме дежурный.

Через несколько минут женщина оторвалась от руля и повернула ключ зажигания. В этот момент позвонил мобильный. Она вяло поднесла к уху телефон. Мужской голос в трубке произнес:

— Вы убедились?

— Да! — ответила она и тронулась с места.

В этот же день и в это же время на другом конце Москвы, в Измайловском парке, наряды милиции оцепили небольшую зеленую поляну с огромным дубом посередине. На нижней ветке дуба на бельевых веревках висели друг против друга два окоченевших трупа. Это были юноша и девушка лет двадцати. Вокруг копошились эксперты, а неподалеку перед милицейским кордоном собралась толпа любопытных. Милиции было дано указание не пускать на поляну никого из посторонних, особенно корреспондентов. Единственный, кто был допущен из прессы к месту происшествия, — это спецкор «Коммерсанта» Анатолий Калмыков. Журналист по пятам ходил за начальником отдела по борьбе с организованной преступностью полковником Кожевниковым и настойчиво допытывался, какое отношение этот инцидент имеет к организованной преступности, если юноша с девушкой, судя по предварительным данным экспертов, свели счеты с жизнью добровольно.

— Совершенно верно, — солидно отвечал полковник. — Никаких следов насилия у жертв не обнаружено. Скорее всего, они повесились по обоюдному согласию. Но все дело в том, что за этой парочкой мы гоняемся уже восемь месяцев. У следствия есть все основания полагать, что на их счету восемь заказных убийств…

2

Маргарита не любила осени. Осень всегда наводила на нее тоску. Другие времена года тоже не отличались особой веселостью, но осень высасывала из груди последние капли жизни. Каждой осенью Маргарита умирала, впадая в тяжелую депрессию, но в то октябрьское утро она проснулась с твердым намерением противостоять судьбе.

Она поднялась с постели и подошла к зеркалу. То, что отразилось в нем, не вызвало особого восторга, но и обычного уныния — тоже. Женщина как женщина, среднего роста, нормального телосложения, тридцати двух лет.