— Я бы сказал, военнопленный.

— Военнопленный? Война? — Шэ-гун привстал и огляделся вокруг. — Не вижу никаких войск.

Серо-зеленые окрестности выглядели вполне мирно, только похоронная процессия извивалась меж изломанных известняковых холмов подобно беззвучной, бесконечной змее.

— Я прибыл как посол Великого Царя.

Шэ-гуна слегка заинтересовала моя история. Хотя название Персия было для него пустым звуком, Магадху он знал прекрасно. Когда я рассказал, что женат на дочери Аджаташатру, это произвело на него впечатление.

— Я встречался с некоторыми членами этой семьи. В частности, с дядей царя Аджаташатру. Когда я был в Чампе, он был там наместником. — Шэ-гун воодушевился, даже развеселился. — Я уверен, кто вами владеет, может получить от царя великолепный выкуп — вот почему я должен забрать вас у Хуаня. И потом продам вашему тестю. Видите ли, мне вечно не хватает денег.

— Но я думал, что владетель Шэ богато одарен… небесами?

Я с трудом приучался к замысловатому стилю китайцев. Слова никогда не несут своего значения, в то время как движения рук и всего тела необычайно сложны. Я так с этим и не смог освоиться.

— Шэ, правителем которого я являюсь, уже давно не то Шэ, и я никогда не ступал на его землю. Я со своим двором предпочитаю путешествовать, навещать многочисленных родственников и собирать драконьи кости. Вы, возможно, слышали, что у меня богатейшая в мире коллекция драконьих костей. Что ж, это правда. Но поскольку я всегда вожу их с собой, мне приходится содержать десять тысяч фургонов, а это очень накладно. Но если я продам вас царю Магадхи, я поистине разбогатею!

Шэ-гун был фантастической фигурой, очень забавлявшей китайцев. От рождения он был Шэ Чжу-лян, незаконнорожденный сын Лу-гуна. Недовольный таким своим противоречивым положением, он величал себя Шэ-гуном. Но Шэ — это не страна. Слово означает святую землю — земляной холм, который есть в каждом китайском государстве. Шэ-гун придумал, что в некие времена где-то было государство Шэ, чьим наследным властителем он и является. Растащенное грабителями-соседями Шэ прекратило свое существование, и все, что от него осталось, — его странствующий правитель. Был ли он на самом деле гуном — через родство с Лу, — являлось излюбленной темой дискуссий среди китайской знати. С другой стороны, поскольку его происхождение от императора Вэня не вызывало сомнений, все китайские монархи были обязаны принимать своего славного родственника. И так, постоянно переезжая от двора к двору, ему удавалось свести свои расходы к минимуму. Он содержал двадцать престарелых слуг, четырнадцать таких же престарелых кляч, шесть фургонов (десять тысяч — это китайская гипербола, означающая бесчисленное множество) и колесницу со сломанной осью.

Некоторые думали, что Шэ-гун необыкновенно богат, но очень скуп. Другие считали его бедняком, живущим за счет торговли драконьей костью. Он собирал эти огромные кости на западе Китая, где драконов водится довольно много, а потом продавал врачам с востока, где драконы редкость. Мне посчастливилось не увидеть этих чудовищ, но Шэ-гун говорил, что убил их более трех десятков.

— В юности, конечно. Боюсь, нынче я уже не тот.

Он постоянно рисовал этих страшилищ и картины продавал, где только можно.

Пока процессия ехала к высокому кургану, где якобы покоился император У, Шэ-гун все придумывал способ, как забрать меня у Хуаня.

— Наверняка вы имеете на него какое-то влияние. Я хочу сказать, иначе он уже убил бы вас.