Хотя человеческие жертвы случались и в нашей части мира, я никогда не видел такого, как в Китае. Мне говорили, что, когда умрет истинный Сын Неба, смерть ожидает не менее тысячи придворных. Это объяснило непонятную мне ранее страстность в мольбах о здоровье правителя после обеда с запеченным молочным поросенком. Живого владыку презирали; мертвый он мог многих забрать с собой. На самом деле по циньскому обычаю лишь один из министров приносится в жертву, и его определяет жребий. Роковая палочка из тысячелистника — случай и коварство Хуаня уготовили ее старому министру, возражавшему на обеде главному. Пещеру опечатали. Танцы, музыка, пир остались там. Потом на месте входа будет насыпан холм. Что и говорить, могила правителя представляет такой соблазн для воров, что разложенные там прекрасные и дорогие предметы обычно появляются в обращении довольно скоро после похорон. Хуань отказался продать меня Шэ-гуну.

— Как я могу продать посла, свободного приходить и уходить, когда ему угодно? — сказал он.

— В таком случае, почтенный Хуань, может быть, мне пришло время уехать вместе с Шэ-гуном?

Такое нахальство вызвало улыбку моего хозяина.

— Вы, конечно, не захотите рисковать своей жизнью в компании человека, ищущего в диких местах драконов, сражающегося с разбойниками, якшающегося с ведьмами. О, знакомство с Шэ-гуном небезопасно! Я не могу позволить человеку, которого полюбил, встретиться в чужой стране с подобными опасностями. Нет, нет, нет!

Вот так. Но я решил бежать. Когда я сказал Шэ-гуну о своем решении, он проявил удивительную изобретательность.

— Вам нужно изменить внешность, — шепнул он.

Мы были на еженедельном приеме у главного министра. Ходоки со всего царства допускались к Хуаню, стоящему в конце низкой комнаты. Золотые треножники справа и слева от него символизировали власть.

Главный министр принимал просителей спокойно и вежливо, что контрастировало с его жесткими политическими взглядами. Но он был достаточно умен и понимал, что непокорный народ не поработить, сперва не очаровав. Определенно, сначала людей нужно убедить, что ваши цели совпадают и цепи, в которые вы их заковали, являются необходимым украшением. В некотором роде и Великий Царь всегда сознавал это. Различным народам нашей империи от Кира до нашего нынешнего просвещенного монарха Артаксеркса во многом позволялось жить, как они привыкли, они платили Великому Царю лишь ежегодный налог, а он, в обмен, обеспечивал законность и порядок. Хуаню удалось убедить варваров далекого Цинь, что хотя когда-то был золотой век, когда люди жили свободно, как им нравится, век этот кончился тогда, — как он любил эту фразу! — «когда стало слишком много людей и мало всего».

В действительности Китай населен негусто, и многие богатые земли пустуют. Кроме полудюжины городов со стотысячным населением, вся страна представляет собой обнесенные каменными стенами деревни, разбросанные меж двух рек. Большая часть страны покрыта лесами, особенно на западе, а на юге расстилаются джунгли, как в Индии. Вследствие этого, если не считать дисциплинированных и полностью контролируемых жителей Цинь, китайцы очень склонны к перемене мест.

Если хозяйство смоет наводнением, крестьянин с семьей просто забирает свою соху и дедовский очаг и переезжает в другое место, где все начинает сначала, платя дань новому господину.

Самые главные путешественники — это ши. Ни в греческом, ни в персидском языках нет соответствующего слова, как и нет такого сословия. Чтобы понять, что такое ши, нужно понять всю китайскую иерархическую систему.

На вершине находится император, или Сын Неба. Одно время таковые были и, возможно, будут еще, но сейчас его нет. Сказав это, я вдруг осознал, как умны китайцы, пользуясь языком без прошлого, настоящего и будущего.