Селено ответил быстрее меня, голова все еще была опущена:

— Это не только желудок! Голова, грудь… ноги сводит, руки дрожат. Нам… нужно остановиться.

— Мы и двух миль не проехали! — сказала мама.

— Тогда бросьте меня тут умереть! — рявкнул он. Селено вытер рот. — Я не пытаюсь чувствовать себя плохо, верите или нет!

— Отдохнем немного, — сказала я. — Пусть попьет воды, может, добавим кору березы, — может, анальгетик поможет ему от боли.

Мама стиснула зубы, но повела Шашку и других мулов с дороги. Она спешилась и вытащила флягу.

— Я вернусь и проверю, следуют ли за нами.

Она пропала за елями. Я устроила Селено с флягой и отмерила травы из аптечки.

— Я не могу, Джемма, — сказал он, когда я дала ему лекарство. — Я слишком устал.

— Отдыхай, — сказала я. — Закрой глаза и немного отдохни.

— Не стоило сюда идти. Мы не сможем это сделать.

— Сможем, Селено. Должны… мы должны узнать правду, — Самна, свобода, новое начало зависели от этой правды.

Он выдохнул, но, как только закрыл глаза, открыл их от спешного топота ног. Мама появилась в поле зрения, она не бежала, но была близка к этому, ее ладони были сжаты в кулаки. Она строго сжимала губы, смотрела на меня и Селено. Он не двигался, и она кивнула мне.

— Сюда.

Я встала и пошла за ней мимо елей, пока она шла вниз по склону. Мы прошли около пятидесяти ярдов, оставив Селено и мулов, остановились у выступа, откуда было видно поверх деревьев долину, где мы были ночью.

Я резко вдохнула. К нашему месту ночлега, в двух милях от нас, приближались пятеро всадников в черно-бордовых цветах замка.

Тяжелая тишина повисла между нами грозовой тучей.

— Мы не оторвемся от них с нашим темпом, — сказала мама. — Они догонят нас к обеду. Из преимуществ лишь то, что они на конях, а не на мулах — они устанут быстрее, и им на этой местности сложнее. Но это не повод надеяться.

Я смотрела, как первый ряд солдат поворачивает на тропу.

— Далеко мы от пещеры?

— С его скоростью? — она кивнула на тропу. — Должны быть там к вечеру, если он не станет еще медленнее.

Я задумалась на миг. Мама смотрела на меня, словно ожидала мой ответ.

— Мы пойдем сами.

— Я думала, что ты так скажешь, — сказала она. — Давно ты обдумывала это.

— С твоего дома, — призналась я.

— Я видела, как ты рассматриваешь карту, — она заерзала. — Скажи, это из-за него, чтобы убрать упоминания о мятеже, или есть другая причина?

— Началось все из-за него, — сказала я. — Но я уверена, что есть и причина важнее. Все эти слова о твоем сроке, Шауле. Прелатах… кусочки складывались так, как я и не представляла раньше. Это все могут быть совпадения. Но чем больше я узнаю, тем больше кажется… — я выдохнула. — Какой защитный механизм многоножки?

— Кислота, — сказала мама.

— Циановая кислота, — сказала я.

Она нахмурилась.

— Цианид, — сказала она, словно пробуя слово.

— Верно, — я посмотрела на солдат, они снова повернули на тропе. — Рано судить, но, когда я спросила насчет главного советника, мне сказали, что он прикован к постели, при смерти, из-за проблем с желудком, — я взглянула на нее, мама сжала губы.