— Я тоже о ней мечтал, — признался Макмиллан, осторожно потрогал языком беспокоивший его зуб и добавил несколько раздраженно: — Какая разница, кто будет разделять ложе с леди Морвен? Ты сам прекрасно понимаешь, что Джозеф Цорес будет выполнять то, что ему поручим мы. Или ты переживаешь из-за ее сексуального будущего? Уверяю, наша малышка найдет как утешить себя, если господин Цорес окажется не на высоте. Я вообще не завидую бедняге. Помнишь этого Мэтьюза?

— Любовника? Я о нем больше не слышал ничего…

— Я тоже, но полагаю, в случае если королева намеревается и дальше пренебрегать приличиями, будет разумно указать ей на необходимость держаться в рамках. Теперь, когда Цорес станет ее супругом, дискредитация леди Морвен нужна нам меньше всего…

— О, да! Приличия — это главное!

Машина ненадолго задержалась, разворачиваясь на узкой улице какого-то французского городка, названия которого они не знали.

— Ты никогда не задумывался, что за люди живут в этих домах? — спросил Петти, выглядывая в окно. — У каждого из них своя жизнь, каждый имеет свои планы на будущее, ну кроме тех, у кого уже все позади. И мало кто из них подозревает, что это самое будущее уже спланировано людьми, имен которых они и не слышали никогда…

— Ты меня беспокоишь, — сказал Макмиллан, впрочем, совершенно нейтральным тоном, — в тебе говорит лирик. Того и гляди, начнешь книжки писать. «Исповедь грешника»!

— Не стоит делать столь далеко идущие выводы! — усмехнулся Петти. — Я старый прожженный циник, из тех, кто, как говорил мой дед, могли бы есть человеческое мясо, если бы понадобилось…

— Боже мой, я общаюсь с Ганнибалом Лектером, собственной персоной! Впрочем, меня это не особенно удивляет — твой старик был из этой породы, черт меня подери!

— Вернемся к нашим баранам. Считаешь, леди Морвен сможет давить на нашего барашка Цореса?

— Поживем — увидим! На самом деле трудно судить о человеке на основании слов его отца!

Машина несла их дальше. Беседа, по мнению Макмиллана, становилась пустой, но Петти было уже не остановить, с другой стороны его болтовня отвлекала его от мыслей о проклятом зубе. Петти вспоминал великих женщин, руководивших царствами, королевствами, империями, республиками.

— Чего стоит только Екатерина Великая! Немка из зачуханного княжества благодаря заговору становится властительницей Российской империи…

— Может быть, поэтому немцы и рвались туда снова в нашем столетии, — предположил Петти, — Хотели снова править великой державой!

— По-моему, это тебе пора взяться за книгу! — сказал Макмиллан. — Это, знаешь ли, модно — новый взгляд на мировую историю.

— Не терплю дилетантов, и превращаться в одного из них не намерен!

— Сколько времени пройдет, прежде чем ваш препарат начнет действовать? — спросила Татьяна Захаржевская.

— Полагаю, в полной мере эффект начнет проявляться спустя десять минут!

— Отлично!

Специалиста по психотропным препаратам, найденного Ирэн, звали Шон Уэйкомб. Он называл себя учеником Тимоти Лири, уверял, что гуру лично передал ему какие-то секретные разработки незадолго до своего первого заключения. Помимо различных подробностей о земном пребывании мистера Лири Уэйкомб не преминул поведать историю о том, как тот прислал электронное письмо одному из друзей через месяц после своей смерти.

— Надеюсь, он отправился на тот свет не благодаря этому веществу!

— О, нет! Не беспокойтесь ни о чем! Согласно пожеланиям, концентрация доведена до безопасного максимума… И я гарантирую качество! — заявлял он примерно таким же тоном, каким другая Татьяна — Ларина-Розен — вещала в рекламном ролике, нарочно записанном по просьбе леди Морвен ее новым секретарем.