На следующий день ветер переменился, а вместе с ним и поведение участников круиза. Все стали раздражительными и вспыхивали буквально по пустякам. Реджина вновь ходила туча тучей, и целый день разговаривала с Валерии, на повышенных тонах. Стюарт, на время позабывший о выпивке, вновь то и дело прикладывался к бутылке мартини. Что касается Хейла, то он, сделался, необычно молчалив. Валери часто чувствовала на себе его взгляд, но вместо прежних веселых и добрых искорок видела теперь в серой глубине его глаз нечто мрачное и опасное. Он не улыбался, ходил насупленный. И хотя был по-прежнему вежлив, разговаривал неохотно.

За ужином Реджина дала волю своему плохому настроению. Потыкав вилкой в кусок лосося, она пожаловалась Гансу:

– Он же не готов, – и, подцепив с тарелки кусок политой лимонным соком рыбы, добавила: – Если бы я захотела всякую японскую дребедень с сырой рыбой, я бы попросила!

Разумеется, Реджина просто-напросто капризничала. Рыба была отлично приготовлена. Но Ганс, густо покраснев, принес ей другой кусок. Реджина помяла его вилкой, сморщила нос и вновь отказалась есть.

– Меня вообще тошнит от рыбы, – пожаловалась она.

– Придется привыкнуть, рыба на этом отрезке путешествия будет нашей основной пищей, – резко ответила ей мать. И, зло прищурившись, добавила: – И никогда, я повторяю, никогда не смей так разговаривать с Гансом!

Щеки Реджины вспыхнули, она вскинула голову и отодвинула тарелку в сторону.

Бет вздохнула, собираясь еще что-то сказать... но тут Уильям опередил ее и, желая разрядить обстановку, предложил всем пойти в салон, выпить кофе и сыграть в бридж.

Реджина надулась, а Стюарта больше интересовал бар, чем карты. Хейл и Валери играли против Бет и Уильяма.

Они проиграли первый кон и следующий тоже. Хейл молчал. Валери стало не по себе: нет, чтобы подбодрить ее, ведь она старалась играть как можно лучше, что давалось ей, прямо скажем, не слишком легко, если учесть тот факт, что у нее за спиной было всего лишь несколько уроков бриджа. Порою, она ловила на себе сосредоточенные взгляды Хейла, губы его были плотно сжаты. Ей невольно стало казаться, будто она в чем-то виновата. Но чем, вызвано его неудовольствие, понять, она была не в силах. И ей хотелось либо спрятаться от внимательных глаз своего партнера, либо отойти с ним вдвоем подальше от стола, и выяснить наконец, что она сделала не так. Однако встать из-за стола не удавалось, и Валери продолжала терпеливо играть, как будто от этого зависела вся ее жизнь.

– Завтра утром мы причаливаем в Виктории, – объявил Уильям и положил карту на стол.

– И сколько мы там пробудем? – скучающим голосом спросила Реджина.

– Только день и ночь.

– Понятно.

– А ты уже устала, да? – предположил Стюарт.

Взгляд Реджины скользнул по Хейлу, и она, глубоко вздохнув, проговорила:

– В городе есть кое-какие важные дела, по крайней мере, у одного из нас.

– Мда, – тихо пробормотал Стюарт, мрачно уставившись в полупустой стакан с виски.

– Ну что, выигрываем вроде бы? – негромко произнес Уильям.

Бет закивала, а затем, поджав губы, положила на стол козырную карту, что и завершило очередной кон в пользу Стоуэллов.

Валери представилась возможность уйти.

– Все, с меня на сегодня достаточно, – проговорила она, вставая из-за стола. – Может быть, кто-нибудь хочет...

– Я бы не отказалась! – неожиданно вызвалась Реджина. – Ну что, Хейл, сыграешь со мной?

Валери, уже давно искавшая, повод остаться наедине с Хейлом и выяснить, какой же ее поступок или слово могли так испортить ему настроение, пришла в полное замешательство.