|
6 Все это помнить, пока есть сила, пока всё это свежо и сыро, пока оболочка твоя, -- вернее, прощанье с ней для меня больнее, чем расставанье с твоей душою, о каковой на себя с большою 7 радостью Бог -- о котором после, будет ли то Магомет, Христос ли, словом сама избрала кого ты раньше, при жизни -- возьмет заботы о несомненном грядущем благе -- пока сосуд беззащитной влаги. 8 С того разреши мне на этом свете сказать о её, оболочки, смерти, о том, что случилось в тот вечер в Финском Заливе и стало на зависть сфинксам загадкой -- ибо челнок твой вовсе не затонул, но остался возле. 9 Вряд ли ты знала тогда об этом, лодка не может и быть предметом бденья души, у которой сразу масса забот, недоступных глазу, стоит ей только покинуть тело; вряд ли ты знала, едва ль хотела 10 мучить нас тайной, чья сложность либо усугубляет страданье (ибо повод к разлуке важней разлуки); либо она облегчает муки при детективном душевном складе; даже пускай ты старалась ради 11 этих последних, затем что всё же их большинство, все равно похоже, что и для них, чьи глаза от плача ты пожелала сберечь, задача неразрешима; и блеск на перлах их многоточия -- слёзы первых. 12 Чаек не спросишь, и тучи скрылись. Что бы смогли мы увидеть, силясь глянуть на всё это птичьим взглядом? Как ты качалась на волнах рядом с лодкой, не внемля их резким крикам, лежа в столь малом и столь великом 13 от челнока расстояньи. Точно так и бывает во сне; но то, что ты не цеплялась, -- победа яви: ибо страдая во сне, мы вправе разом проснуться и с дрожью в теле впиться пальцами в край постели. 14 Чаек не спросишь, и нету толка в гомоне волн. Остаются только тучи -- но их разгоняет ветер. Ибо у смерти всегда свидетель -- он же и жертва. |
