На самом деле изучал в зеркальном стекле ближайшего комка фигуры бандитов, характерные приметы, манеру жестикулировать. Все это аккуратно сортировалось в голове и откладывалось в запасники памяти. При необходимости тренированная память мигом выдаст припрятанные приметы, позволит использовать их либо в схватке, либо в слежке.

Конечно, Виктор не имел возможности прослушать короткую беседу, которая состоялась между Семеном и Зубом, но судя по ее краткости, стороны моментально пришли к согласию. А уж подробности бывшая николаевская шестерка выложит, не может не выложить!

Странное все же доверие к спутнику, навязанному ему бандитским главарем! Вдруг Вертаев играет заданную роль войти к Чегодину в доверие с тем, чтобы в заранее назначенный срок подставить «друга»?

Эта мысль изредка мелькала в сознании, но Виктор старался изгнать ее, как несуразную, навеянную настроением.

Семен возвратился с двумя пачками сигарет.

– Теперь можно и погулять, – послал он фигуристой девчушке с голыми ляжками приглашающую улыбочку. – Телки здесь классные. Вон та впереди не идет – порхает, попкой покачивает, ножками фортеля выкидывает… А грудки то, грудки – двумя птичками подпрыгивают…

Вертаев пытается скрыть за болтовней волнение и беспокойство. Чегодин отлично понимает его. Ведь парень идет, можно сказать, на погибель, оступится – никто и ничто не спасет его от бандитской расправы. Мочканут без следствия и суда. Спрашивается, ради чего подобная самоотверженность?

Все же пришлось попросить помощника помолчать. Зуб и Хитрый ушли, но осталась девица, понравившаяся Семке. Не исключано – агент либо местной милиции или мафии. Она принялась обстреливать парня согласными взглядами. Дескать, если ты желаешь более близкого знакомства, не откажусь, приглашай меня в ресторан либо в гостиницу отель. Не дождавшись согласия, разочаровано вздохнула и переключилась на мужика кавказской наружности, торгующего фруктами.

Нет, не пастух – обычная вокзальная путана!…

По дороге к дому Сергеевых, который располагался на окраине города, Виктор, в свою очередь, принялся восторгаться довольно примитивной архитектурой серых многоэтажек, возле деревенского типа домика остановился, с завистью оглядывал наличники, украшенные затейливой резьбой, стены, разрисованные кошками и петухами, хавроньями и подобием бегемотов.

Болтал не хуже спутника. Остановки и радостные возгласы по поводу творений безвестных художников и резчиков по дереву необходимы для того, чтобы лишний раз провериться. Нет ли слежки, не подсматривают ли из изукрашенного оконца? Частный детектив чувствовал себя фронтовым разведчиком, разгуливающим по вражескому стану – в свое время увлекался приключенческой литературой шпионской направленности, оттуда и сравнения.

– Виктор Юрьевич, почему не спрашиваете о разговоре с Зубом? – обиженно прошептал Вертаев, отвернувшись от сидящей возле разрисованной калитки любопытной бабуси. – Не верите?

– Веришь не веришь – все равно, что любишь не любишь, – насмешливо пропел сыщик. – Зачем терять время на распросы – сам расскажешь. Не ошибаюсь?

– Нет, все правильно, – растерялся Семка. – Ничего особенного от меня не потребовали. После разговора с Сергеевыми – найти возможность отлучиться и сказать Зубу: удача или прокол?

– При любых обстоятельствах – прокол, – уверенно приказал Чегодин. – Твоим бывшим дружкам ни к чему знать о наших с тобой успехах… Понял?

– Все ясно…

Вертаев не сказал – просто не повернулся язык – еще об одном поручении Николаева, переданного ему Зубом.

– Босс цынканул: повяжем телку – тебе мочкануть ментовскую подстилку.

– Зачем? – удивился Семен.