И много-много раз проходили ошибочные опознания, о которых было известно только полиции, когда они хватали какое-то подозрительное лицо. У полиции против него не было никаких доказательств, и они приглашали жертву недавнего нападения лишь «бросить взгляд».

Можно предположить, что одна из жертв или даже несколько опознавали этого человека. К тому времени в полицию попадал другой человек, у которого находили что-то из вещей ограбленного, и опять та же самая жертва опознавала нового подозреваемого. Подозреваемого номер один выставляли за дверь, и он стремился как можно скорее унести ноги. Подозреваемый номер два не знает, что опознание другого человека уже состоялось. Совершенно естественно, что и полиция не сообщает об этом защитнику обвиняемого, да и свидетель, наконец убежденный, что теперь-то он говорит правду, тоже молчит об этом.

Иногда события разворачиваются по другому сценарию.

В деле Богги полиция задержала человека, который вроде бы должен был быть виновен. Трое свидетелей опознали его. Затем, после того, как выяснилось, что у человека есть алиби, полиция выпустила его. Свидетели были твердо убеждены, что они должны были ошибаться. Ведь у этого человека было алиби, разве не так?

Позже, когда полиция задержала Богги, она почувствовала, что против него можно выдвинуть весомое обвинение. Помедлив и поколебавшись, свидетели все же опознали Богги, который, напомним, оказался невиновным.

Мне приходилось иметь дело с профессиональными преступниками, чьим доверием я пользовался, и они мне рассказывали, что несколько раз им приходилось сталкиваться с ограбленными и те не опознавали их. С другой стороны, их несколько раз опознавали свидетели по делу, с которым они, обвиняемые, не имели ничего общего.

Существует еще один плодотворный источник для ошибок при опознании.

Давайте предположим, что некий уважаемый гражданин подвергся нападению на улице одного из больших городов Соединенных Штатов. Явившись в полицию, он рассказывает о происшедшем.

Полиция хочет показать ему, как она занята делом и только делом. Она просит его дать описание налетчика. Но в то время гражданин находился в эмоциональном возбуждении. Он, может быть, еще не пришел в себя от страха. Освещение на улице было далеко не идеальным. Оказавшись в полиции, он никак не может отделаться от напряжения.

— Какого он был роста? — спрашивает полицейский. — Высокий?

Жертва начинает лихорадочно вспоминать.

— Примерно такого роста, как этот парень? — спрашивает полицейский, показывая на одного из детективов.

— Нет, чуть меньше.

— Как другой наш парень?

— Нечто вроде.

— Отлично, — говорит офицер. — Итак, пять футов восемь дюймов.

Теперь насчет веса. Как вот у этого парня?

— Нет, скорее, как вот у того.

— Вес сто шестьдесят пять фунтов.

Затем они представляют ограбленному галерею снимков преступников с кратким описанием подвигов каждого.

Гражданин начинает просматривать снимки.

Примерно в это время один из полицейских говорит:

— Слушайте, мне в голову пришла мысль. Ричард Рой только что, недели две назад, освободился из Сант-Квентина, а его посадили как раз за такие делишки. Тут явно чувствуется его почерк.

— Бог мой, точно так и есть! — восклицает другой полицейский. — Ребята, я думаю, мы это дело тут же раскрутим. Вроде мы знаем этого типа.

Из досье вынимается и демонстрируется карточка Ричарда Роя.

Жертва начинает отрицательно качать головой.

— Минутку, — предупреждает ее полицейский. — Не торопитесь с этим делом. Мнение у вас может еще измениться. Я думаю, что если вы увидите этого человека, то опознаете его в любой толпе. Не забывайте, что снимок сделан четыре или пять лет назад и порой изображенный человек может выглядеть совершенно по-другому.