– Какое удовлетворение? Ты что, в голове своей заблудился?

– Клещей с тебя стряхивать... С шейки... Спинки... Животика...

– Животное! Похотливое животное! – взвизгнула Ольга, брезгливо отстраняясь. – Ты даже перед смертью о блуде думаешь!

– Не хочешь, как хочешь, – пожал я плечами. – Ты только успокойся, что толку бояться?

– Снимай давай со спины, – примирительно сказала она и стянула с себя кофточку.

Я начал стряхивать насекомых с ее спины, груди, живота, но все новые и новые отряды клещей заменяли удаленных. В конце концов я бросил это неблагодарное занятие, посадил всхлипывающую девушку себе на колени и обнял ее за плечи.

– Мы все умрем, да? – спросила она, теснее прижимаясь к моей груди.

– Вероятно – умрем, – ответил я, отталкивая ногой накатившегося Бориса. – Когда-нибудь от старости.

– От старости?

– Понимаешь, только каждый сотый клещ несет в себе возбудитель энцефалита. А если кто-нибудь все таки заболеет, то смерть станет наиболее благоприятный исходом...

– Ты так равнодушно говоришь об этом... Я ведь не пожила еще совсем... Не любила, не рожала... Это ты все по десять раз прошел.

– Да, прошел, но понимаешь... Мы ведь находимся в другом мире... Не том, что с Тверской улицей, курсом доллара и презервативами со вкусом черешни...А в этом мире, на этой шахте, с нашим невообразимым Шурой, мне наша смерть кажется маловероятной... Здесь, мне кажется, случается что-то такое, что от укусов энцефалитных клещей не умирают... И, может быть, даже от чего-то вылечиваются...

Пока я говорил, в рот ко мне попало сразу несколько клещей и, отчаявшись их выплюнуть или втащить пальцем, я начал испытывать крепость их панцирей на зуб.

Когда я раздавил второго клеща, стуки Колиного тела об оцинкованное железо двери неожиданно стихли и через минуту мы услышали его совершенно спокойный голос:

– А ну их на фиг, – сказал он. – Давайте лучше считать убитых. Головой я двенадцать штук в кляксу размозжил. А ты, Бельмондо, сколько штук раздавил?

– Штук сорок... – прохрипел в ответ Борис сорванным голосом.

– Молодец! – похвалил его Коля. – Но медаль мы вручим нашей даме – она штук двести их оглушила своим визгом. И это только на мне. Как только она завопила, они тут же с меня посыпались!

Сказав это Коля истерично захохотал. Мы все, включая и Олю, присоединились к нему.

– Самое смешное, – начал я, отсмеявшись, – что я в свое время раз десять укололся. И надеюсь, что прививки эти еще действуют.

– Надейся... – усмехнулся Борис. – Перед отъездом сюда я прочитал в толстом медицинском словаре, что прививки эти только от смерти спасают, но не от кретинизма. Мы все помрем, а ты в Шуриной команде новой звездой идиотской станешь. Будешь ходить за ним на полусогнутых, подпрыгивая и поперек улыбаясь...

– А что? Буду! Мне моя интеллектуально-мозговая деятельность давно осточертела. Я через нее столько горя принял, что о безумии, можно сказать только и мечтаю...

– Братцы! – прервал меня удивленный голос Николая. – Вы знаете на чем я сейчас сижу?

– Что, уделался от страха? – спросил его Борис довольно безучастно.

– Нет! На газовом баллоне... Вполне может быть что он с углекислым газом... – сказал Баламут и, вдруг зачесавшись, продолжил раздраженным голосом:

– Вот, блин, всю мошонку выели...

– Углекислый газ... – стал я думать вслух.