Алиса вскочила с дивана и принялась расхаживать по комнате.

— Любую рекламу мы размещать не можем. Газета у нас семейная! А они о рекламе игорных домов толкуют!

— Сейчас будет ужин, — заглянула в комнату Ксения Александровна.

— Сомневаюсь, что в состоянии что-то проглотить, — пробормотала Алиса.

— Да расскажи все по порядку! — крикнул Никита. — И сядь, не мельтеши! Тебя что, вызывали с отчетом?

— Да, но оказалось, что он им совсем не нужен. — Алиса задохнулась от новой догадки. — Они уже все знали! И про книгу, и про «Дело для всех»!

— От кого?

— От кого-то в редакции.

— Кто-то преподнес им твои новости, но с дурной стороны, так?

— Да. — Алиса расстроенно взглянула на Никиту.

— И что теперь?

— Хозяин долго бушевал, что его денежки зря разбазариваются, что я непозволительно роскошно живу, плачу высокие гонорары и не думаю о рекламе.

Они замолчали, помогая Ксении Александровне накрыть на стол.

— И что будет дальше? — не вытерпел Никита, отщипнув кусочек хлеба.

— Мне дали время, чтобы я успела поправить дела. Но почему-то мне кажется, что у них все уже решено.

— Как это? — в один голос спросили мать и сын.

— Я думаю, у них кто-то есть на примете. Кто-то свой.

— Алиса, давай не будем об этом думать. Если они, как ты говоришь, что-то уже решили, то нам остается одно — ждать.

— Никита, но ведь мне по-настоящему больно! Больно от того, что меня не оценили, что против меня плетут интриги, в то время как я старалась сделать как лучше. Я работала на газету не ради собственного тщеславия, не ради необъятных и не сдерживаемых никакой цензурой газетных полос, мол, пишу что хочу! Я писала для людей, это раз.

— А два? — Никита искоса взглянул на нее.

— А во-вторых, я очень хотела, чтобы люди, работающие со мной, были довольны.

— Алиса, дорогая, — голос Никиты стал низким и чуть хрипловатым, — ты — редкий человек. Ты — ангел-хранитель для многих людей, просто они этого не замечают. Они пользуются твоей энергией, без стука вваливаются в твою душу, а ты не можешь сказать «нет». Нельзя так открываться людям. Мне даже страшно за тебя.

— Никита, не пугай Алису! — Мать строго посмотрела на сына.

— Да нет, я не то хотел сказать. Ты выглядишь сильной, сдержанной, контролирующей все и вся. А в душе…

— Не надо, — Алиса отложила вилку, — не лезь в мою душу.

— Я не поэтому! — испугался Никита и беспомощно взглянул на мать.

— И потому тоже не надо. Извините, Ксения Александровна, я сыта. — Алиса встала и отошла к окну.

Несколько секунд Никита смотрел на нее, с непонятной жалостью отмечая ее ровную спину, горделивую посадку головы, словно она бросала вызов его только что произнесенным словам. Возникла неловкая пауза.

Ксения Александровна выразительно постучала пальцем по виску и вышла из комнаты.

— Алиса, — произнес покаянно Никита, подходя к ней, — прости меня, я глупость брякнул.

— Нет, — она покачала головой, — самое печальное, что ты прав.