Я хлопнула его по плечу и рассмеялась, нисколько не возмущенная такими откровениями.

– Вот хитрый лис!

– Конечно. Круговая осада. С тылов тебя осаждают близкие. Так что не торопись. Просто привыкай, что я рядом. Летом поженимся.

– Что?! – и осталась стоять с раскрытым ртом.

– Ну, вроде как летом удобнее свадьбы устраивать. Но мне все равно, как захочешь. Можно и зимой.

– Я не поняла. Ты мне замуж предлагаешь выйти? Или просто констатируешь факт? Я ни на что не соглашалась пока.

– Вот именно – пока. До лета куча времени, чтобы обдумать все серьезно.

– Спасибо, что хоть подумать время даешь. А не просто оповещаешь о записи.

– Был, конечно, вариант перекинуть тебя через плечо и увезти.

– Что заставило тебя передумать?

– Коляску за собой тащить в таком положении неудобно.

Мы похохотали. Михаил чуть приобнял меня.

– А, если серьезно, что ты мне ответишь?

– Я что то не поняла. У меня же время до лета.

Он скуксился.

– Это долго.

– Ты сам срок установил. Между прочим, очень разумный. Надо узнать друг друга получше.

– Согласен. Но ты не затягивай с ответом.

– А ты не дави.

– Все молчу.

И легко поцеловал. Приятные, сухие, горячие губы. Крепкие объятия. Что еще нужно?

Наверное, только мамино наставление и благословение.

Вечером, уложив своих шалунов, зашла на кухню, где она перемывала посуду. За последний год она переменилась. В движениях появилась легкость, пропала вечная усталая тоска в глазах, появился задорный огонек. Сейчас, смывая пену с очередной тарелки, тихо напевала себе под нос. Услышав, что я вошла, повернулась.

– Уснули?

– Вроде да.

– Хорошо, – присела на табуретку, ласково погладила по плечу. – Я так поняла, у вас с Михаилом есть подвижки?

– Мам!

– Что, мам? – посмотрела тоскливо. – В свое время мало уделяла тебе внимания. И что вышло?

– О чем ты?

– Ничего. Замуж неудачно вышла. Потом ждала непонятно кого столько времени.

– Откуда?

– От верблюда. Что я не женщина, по твоему? Не понимаю? Все я понимаю. Внуки – это хорошо. Я очень рада. Но и твое счастье тоже немаловажно. Для их же блага.

– Что ты о нем думаешь? – мне на самом деле хотелось ее послушать.

– Ну… – задумалась. – Конечно, чуть бы помладше. Но это по мне. А по тебе, так в самый раз будет. Решительный такой, серьезный. Подумай.

– Хорошо.

– А зачем спрашиваешь? Ведь, небось, сама все уже для себя решила? Не своротишь с пути.

Пожала плечами и обняла ее крепко.

– Ты всегда оказываешься права в конечно итоге. Стоит хоть разок прислушаться. Глядишь повезет.

– Стоит. Маму надо слушаться. Мамы только добра желают, ничего больше.

Маму я послушалась и летом вышла замуж за Михаила, как он и предлагал. Стоя рядом с ним после росписи, вглядываясь в морщинки на лице, мне вдруг отчетливо вспомнилась строчка из песни Талькова:

«Исписанных тетрадей в столе не перечесть

В них пылкими стихами я выплакался весь.

Под солнцем в абажуре отцвел бумажный куст

И отшумели бури в стакане мнимых чувств.

Ах, если б знать в ту пору, что где то ты одна.

Мне нравится смотреть на город из твоего окна.

Мне нравится смотреть на город из твоего окна».