Из дыхательной маски вырвалась лавина пузырьков, и нити Хозяина заколебались в толще воды. Но в следующее мгновение его короткие щупальца, ближайшие к ядру, которое медики из землян иногда называли «головой», хотя на голову это было мало похоже, прикоснулись к переносице мальчика, и по телу его разлилось неописуемое блаженство.

ГЛАВА 40

Обычно на матовой черной поверхности параболоида было трудно обнаружить то место, где расположены бойницы деактиваторов. Обшивка боевой машины пришельцев была покрыта мелким узором, который рассеивал внимание. Взгляду было просто не за что зацепиться.

Но сейчас воевода Вадим вдруг отчетливо увидел именно это место. Черный пустой глазок, который выделялся даже на фоне окружающей его непроницаемой черноты.

Генерал смотрел в этот глазок, как в дуло пистолета. Воевода прекрасно осознавал, что как только деактиватор изрыгнет свою порцию града, его жизнь будет кончена.

Даже если это будет голубой град – все равно пришельцы вряд ли оставят его в живых. Добьют парализованного – и все дела.

Но в следующую секунду случилось нечто непредвиденное.

Телепатический глаз Алисы Мин Хено‑нои полыхнул, как фотовспышка. Воевода временно ослеп и одновременно получил сильнейший удар по ушам – как будто рядом раздался душераздирающий вопль, срывающийся на ультразвук.

А потом как сквозь вату до него донесся обыкновенный возглас девочки:

– Бежим!

Взгляд тоже начал проясняться и сквозь туманную пелену воевода увидел через пролом в стене, что параболоид с благородными танами на борту пляшет в воздухе, как будто его пилот пьян или бьется в судорогах, не выпуская из рук ручку управления.

– Быстрей! Они сейчас опомнятся! – подгоняла спутников Алиса Мин.

Между тем ее спутники сами еще не опомнились, и воевода чуть не вывалился в пролом. Его качало, как пьяного, и если бы не охранница, то лететь бы ему вниз с высоты четырнадцатого этажа.

А так они все‑таки не полетели, а побежали, и Тес Амару спросила у Алисы на бегу:

– Что ты сделала?

– Не знаю. Это не я, – ответила тейна, но все и так понимали, что телепатическим ударом всех присутствующих, включая и пилотов параболоида оглушил ее Хозяин.

Однако была в этом ответе некоторая странность. Обычно благородные таны не разделяли себя и Хозяина. Они просто не могли отличить, какое действие вызвано волей их низшего разума, а какое совершено по команде ксена или под его контролем.

Благородные таны не могли обнаружить даже сам этот контроль. Присутствие Хозяина ощущалось ими, как расширение возможностей их собственного разума, и каждую мысль, каждое желание и каждое действие они воспринимали, как свои собственные.

Это был самый настоящий симбиоз, к которому таны и тейны очень быстро привыкали после того, как обретали Хозяина в возрасте двенадцати лет – или вернее, сорока девяти сезонов.

Что значил для них Хозяин, антропоксены понимали только после его отречения. В последние часы жизни они со всей очевидностью осознавали, как слаб их собственный разум без помощи и поддержки высшего существа.

Но для большинства это не имело значения. Им все равно предстояло умереть. И только те, кто согласился на обращение в прах и сумел его перенести, продолжали жить со своим слабым разумом и постепенно привыкали к этому.

Тес Амару прекрасно помнила свои ощущения в ту пору, когда у нее был Хозяин. Нет никаких сомнений – она и ксен представляли собой единое целое, и если бы Хозяин совершил некое действие, Ют Архен Хено‑нои искренне считала бы это действие своим.

Но теперь тот же самый ксен Хено‑нои из гнезда Тен‑но находился в теле Алисы Мин и вел себя как‑то странно.

То, что он иногда начинал говорить от собственного имени – это полбеды.