Светлана Гончаренко. Так долго не живутСыщик Самоваров – 2
Глава 1 СМЕРТЬ СЕНТЮРИНА
— Признайся, Коля, ты снова отключал телефон? Я звонила тебе сто раз! Самоваров не отпирался. Да, была у него такая привычка, вернее, детская, но полезная уловка. Он любил утром понежиться в кровати, всласть напиться кофе, дождаться мало-мальски различимого рассвета и только потом идти на работу. Если там кто-то его уже искал или пытался дозвониться, он бессовестно объявлял: был в поликлинике или в библиотеке. Врал, конечно. Но очень уж не нравились ему дорассветные чёрные утра, беспомощные фонари и рысца ранних прохожих, которые выглядели несчастными и подневольными. Всех становилось жалко. Очень, например, жалки были малыши, влекомые жестокосердыми родителями в детские садики. Или красавицы, которые визжащими каблуками резали твёрдый тротуарный снег. На их серых утренних лицах противно и воинственно мерцал свежий макияж. Сегодняшнее утро тоже стоило проспать. До снега ещё не дошло, а ведь ничего нет в Нетске гаже ноября. Грязь смёрзлась комьями. Адский гололёд и ветер. Изредка — плевки снежного колючего пшена пополам с пылью прямо в глаза и ноздри. Самоваров хотел избавиться от скверного утра, если уж не миновать скверных дня, вечера и ночи, и именно поэтому чуть не прозевал самое главное. А случилось что-то, скорее всего, нехорошее: вырулив из-за угла, он увидел во дворе родного музея жёлтую милицейскую машину и ещё одну — белую, щегольскую, горбатую, с красным крестом и надписью латиницей «Амбуланс» (это был дар игорного дома «Лас-Вегас плюс» городской «Скорой помощи»). Жидкая толпа музейных работников и каких-то незнакомцев бродила по двору, время от времени втягивалась в распахнутые двери чёрного хода. Эти настежь открытые двери — верный знак беды: в музее топили скверно, и всякая утечка тепла обычно решительно пресекалась. Гардеробщица Вера Герасимовна увидела Самоварова в окошко, выскочила во двор, набросив на плечи пальто с пожелтевшей чернобуркой, вцепилась ему в руку: — Коля, ты снова отключал телефон? Я никак не могла дозвониться. Тут у нас ужас что творится! — Вижу, — отозвался Самоваров и потихоньку поволок висевшую на нём Веру Герасимовну в гардероб через разверстый чёрный ход, где было непривычно натоптано. — Скажите толком, что случилось? Вера Герасимовна от возбуждения трепетала и порхала, как перепёлка в силке: — Еле тебя дождалась. Это ужас какой-то! Представь, в одиннадцать тридцать экскурсия восьмой гимназии, Ольга гриппует, Ася тоже с соплями, но держится. Только что она может рассказать малоразвитым детям? Эта эпидемия гриппа… Самоваров перебил: — Что, кто-то так серьёзно захворал гриппом, что понадобились милиция и «скорая помощь»? — Твоя ирония неуместна, — обиделась Вера Герасимовна, повесила чернобурку в шкаф и потянулась к пудренице с облупленным перламутром. — Ты циник. Между тем убит Сентюрин. — Ничего себе «между тем»! — присвистнул Самоваров и коротко выдохнул: — Как, когда? — Это ужас какой-то! — Вера Герасимовна в очередной раз посмотрела на Самоваро-ва круглыми глазами. — Приходит Галочка Созинова подметать, сунулась в кильдымчик за метлой, а он там лежит. Голова проломлена, кровища! На столе водка, килька какая-то. Галя в крик, ведь темно ещё, кругом ни души. — Дежурил, конечно, ваш многоуважаемый шкаф. Ничего, конечно, не видел и не слышал? — язвительно поинтересовался Самоваров. — Откуда ты знаешь? — удивилась Вера Герасимовна. — Чего ещё от него ждать? — безразлично пожал он плечами. |
