– Государственная топографическая служба, – отрапортовал Перро, – что то связанное с топографической съемкой.

– Вполне правдоподобно, – оценил генерал. – Вы проверили его документы?

– Разумеется, – с некоторым раздражением отозвался констебль. Он не любил, когда его учили работать. – У него есть полномочия.

– Тогда почему этот тип не выходит из машины и не занимается топографической съемкой, вместо того чтобы торчать в машине, как чучело бизона?

– Их должно быть двое, – пояснил Перро. – Второй задерживается. – Произнося эти слова, он уже заносил ногу, чтобы оседлать мотоцикл. Потом нажал на педаль газа и умчался прежде, чем деревенская общественность успела снова вцепиться в него.

Удирая от толпы, Перро гадал, повезет ли копу в «эскорте», свалит ли по быстрому тот скользкий гад из большого дома. А еще поблагодарил свой счастливый талисман, кроличью лапку, за то, что это не ему предписано торчать на лугу, пока коров домой не погонят.

В тот же день, позднее, Хетти ненадолго заглянула в коттедж «Тутовник». Она оставила Кэнди крепко спящей в корзинке. Прихлебывая странный чай цвета соломы (надо признать, довольно приятный на вкус), она не отказалась и от второго куска глазированного имбирного кекса.

– Я слышала, он как то связан с сельским хозяйством.

– Не думаю, дорогая. По моим сведениям, он кто то вроде картографа. Рельеф местности или что то в этом роде.

На сем тема человека в машине была исчерпана. И они вернулись к тому, с чего начали. Это было куда интереснее, чем род занятий незнакомца, и, разумеется, волновало их гораздо сильнее. Что происходит в старом доме викария?

– Я глазам своим не поверила, – говорила Хетти. Она повторяла это уже не в первый раз, но сцена была слишком уж невероятна. И ей все не верилось, что Эвадна хоть на секунду не усомнилась в правдивости ее рассказа. – Ноги на кухонном столе! А бедная миссис Лоуренс, которая и в дом то ему не позволяла входить, лежит на смертном одре.

– Невероятно, – кивнула искренне расстроенная Эвадна. – О чем только думает Лайонел?

– Какая то кошка между ними пробежала, – понизив голос, сообщила Хетти. – Она не отнесла ему ланч в кабинет, перед тем как ехать в Каустон. Такого раньше никогда не случалось. Он заперся у себя, а она уехала и оставила все как есть.

– Наверно, они поссорились.

– Надеюсь.

– Хетти!

– Пора уже миссис Лоуренс постоять за себя. Он годами тут всем заправляет. И вот еще что – но это сугубо между нами, – все дело в ее деньгах. Он присосался к ней как пиявка.

Эвадна кивнула. Вся деревня знала, что Лоуренсы живут на деньги Энн.

– А когда я уходила, он как безумный рылся в ее столе! Перевернул все бумаги, разбросал их по полу. Физиономия красная, как гребень у индюка! Помяните мое слово, кончится тем, что у него случится удар.

Эти слова напомнили Эвадне спросить Хетти, звонила ли та в больницу.

– Сегодня утром. Они сказали: «Без изменений», но там не всегда всё тебе выкладывают, если ты не близкий родственник. Я им объясняла, что ближе ей, чем кто либо другой, но их это не проняло. – У Хетти задрожали губы. – Когда она была маленькая, любила приходить ко мне на кухню. Я ее учила печь. Она не признавала готовые вырубки для печенья. Всегда сама придумывала форму. Лепила цветочки, кошек, даже маленькие домики. Я думала, она станет художницей, когда вырастет.

Эвадна подошла к приятельнице и обняла вздрагивающие плечи.

– Как можно быть таким жестоким! – всхлипнула Хетти.

Эвадна покачивала ее, прижав к себе.

– А не помолиться ли нам за нее, Хетти?

– Что?

– Это может помочь.