– Куда? Тут в замке некуда идти. Чепуха, – и он позвал официантку. – Фрейлейн! Еще два кофе. И на этот раз со шнапсом.

Пока он делал заказ, Мэри украдкой посмотрела на часы, и по ее лицу пробежала тень отчаяния, но, когда он вновь обернулся к ней, она уже кокетливо улыбалась:

– Да, так вы хотели что‑то рассказать о Дюссельдорфе...

* * *

Компания в золотой гостиной пополнилась еще одним членом – высоким сержантом с непроницаемым лицом и жестким взглядом. В его сильных крупных руках автомат казался игрушечным. Он стал за диваном, на котором сидели Каррачола, Томас и Кристиансен, и не спускал с них глаз, лишь время от времени бросая косые взгляды на Шэффера. Сержант был воплощением надежности.

– Вот эдак больше по‑людски, – одобрил Смит. Он поднялся, оставив «шмайсер» на полу. подошел к буфету, где стояла бутылка «Наполеона», долил свой бокал и стал у камина.

– Я займу ненадолго ваше внимание, – зловеще и тихо произнес он. – Анна‑Мария, принесите еще три ампулы скополамина, – он улыбнулся, – и, естественно, шприцы.

– Полковник Крамер! – взмолился Каррачола. – Это безумие! Неужели вы позволите...

– Сержант! – рявкнул Смит. – Если этот человек еще раз откроет рот, заставьте его замолчать!

Охранник ткнул Каррачолу стволом в бок. Тот сжал кулаки, так что пальцы побелели.

– За кого вы принимаете рейхсмаршала Роземейера и полковника Крамера? – резко заговорил Смит. – За доверчивых дураков? Младенцев? Придурков вроде вас, которые примут за чистую монету этот ваш маскарад? Скополамин пойдет в дело после того, как я выложу свои намерения и разоблачу ваши. Анна‑Мария?..

Анна‑Мария улыбнулась и поплыла из гостиной. Не каждую ночь удавалось ей впрыскивать по три порции скополамина. На полдороге ее остановил голос Смита.

– Один момент, фрейлейн, – держа в руке бокал, Смит невидяще смотрел перед собой, и по лицу его медленно расплывалась улыбка, сигнализирующая о том, что в его мозгу только что родилась некая идея, которая ему самому страшно нравится. – Добавьте, пожалуйста, еще три блокнота, ладно?

– Три блокнота? – нейтральным тоном переспросил полковник Крамер, глядя на Смита без всякого выражения. – И три ампулы? Но тут у нас как будто четверо врагов рейха?

– Тех, кого можно брать в расчет – трое, – разъяснил Смит. – А что касается американца, – Смит даже не побеспокоился взглянуть в сторону Шэффера и выразить презрение голосом, что само по себе должно было означать высочайшую степень этого самого презрения, – он не знает даже, какой сегодня день недели.

– Смит вынул из инкрустированной коробки сигару, зажег ее и отпил из бокала. – Давайте выложим карты на стол. Начнем с меня. Сначала обвинения, потом оправдания. По законам судопроизводства.

– Во‑первых, почему я попросил позвать охранника и сложил свое оружие? – Он выразительно помолчал и продолжил саркастическим тоном: – Уж, верно, не для того, чтобы создать себе лишние трудности. Во‑вторых. Почему я, враг третьего рейха, не убил полковника Вайснера и его людей, когда они были у меня в руках? А это было нелегко, ведь мне пришлось сдерживать бешеного американца.

– Я скажу, почему, – зло выкрикнул Каррачола, – боялись, что выстрелы услышат!

Смит притворно вздохнул, вытащил пистолет и выстрелил. Пуля, попавшая в спинку дивана в нескольких дюймах от плеча Каррачолы, вошла в нее почти беззвучно.