– Что, разве не знал, какая у меня пушка? Я не застрелил полковника Вайснера потому, что немец немца не убьет.

– Вы немец? – Глаза Крамера по‑прежнему непроницаемо смотрели на Смита, но голос зазвучал живее.

– Иоганн Шмидт к вашим услугам. – Это было сказано с легким быстрым поклоном и щелканьем каблуками. – Он же – капитан Джон Смит из Шотландского батальона Ее Величества.

– Судя по акценту, с берегов Рейна?

– Из Гейдельберга.

– Это мой родной город.

– Неужели? – Смит вежливо улыбнулся. – У нас, вероятно, найдется и общий друг.

Глаза Крамера на секунду заволокло романтической дымкой, и он тихо и явно не к месту пробормотал:

– Колонны Шарлемана...

– Да, и фонтан во дворе старого доброго Фридрихсбау, – ностальгически подхватил Смит. Он посмотрел на Крамера, и ностальгия сменилась притворной укоризной. – Впрочем, будет вам, дорогой полковник. Не время отвлекаться. Итак, в– третьих: почему я инсценировал эту автокатастрофу? Потому что знал – эти три мерзавца не раскроют себя, пока не уверятся, что меня нет в живых. А если бы я был вашим врагом, разве я бы обнаружил себя, зная, что игра проиграна? Чего ради? Уж не за тем ли, чтобы прийти на помощь самозванцу? Смит кивнул в сторону Джонса.

– Должен признаться, что теперь бы в самый раз послушать эту троицу, – задумчиво сказал Крамер.

– Теперь я могу сказать, – поднялся с дивана Кристиансен, не обращая внимания на охранника с автоматом. Голос его дрожал от гнева. – Он вас дурачит, как и всех нас одурачил. Он – лжец, и только идиот может этого не понимать. Все, что он тут наболтал, – ложь от начала и до конца...

– Хватит! – Крамер поднял руку. – Не желаю слушать такие жалкие оправдания. Все, что сказал этот человек, – явная правда. Сержант Хартманн, – обратился он к охраннику, – если кто‑нибудь из них откроет рот, найдите способ заставить его умолкнуть хотя бы на время.

Хартманн достал из кителя небольшую резиновую дубинку и засунул за пояс.

– Слушаюсь, герр полковник.

– Хорошо. Прошу вас, продолжайте, капитан Шмидт.

– Благодарю. Я еще не все сказал.

Смиту захотелось подлить себе еще коньяка – в награду за удачно проведенный маневр, а еще больше – поблагодарить Кристиансена за то, что он нечаянно вызвал на себя гнев Крамера, уязвив в самое больное место – усомнился в его интеллектуальных способностях. – В силу тех же самых причин я прибыл сюда на крыше фуникулера, ибо они не раскололись бы так легко, знай, что я жив. Кстати, Крамер, вам не приходило в голову, что невозможно попасть в Шлосс Адлер с крыши верхней станции без посторонней помощи?

– Проклятье! – Крамер еще не успел опомниться от оскорбления, нанесенного Кристиансеном, и вопрос Смита едва его не доконал. – Действительно, я не подумал...

– Фон Браухич, – бросил Смит. – Он получил приказ прямо из Берлина. – Поставив бокал на каминную доску, он подошел к дивану, где сидели трое. – Скажите, пожалуйста, откуда я мог знать, что Джонс подставной? Почему вам это не было известно? И если я не тот, за кого себя выдаю, какого черта я тогда здесь делаю? Может, объясните?

Все трое пожирали его глазами в мрачном молчании.

– Они, безусловно, объяснят, – вмешался Крамер, став рядом со Смитом и взирая на диванное трио с тем непроницаемым выражением лица, которое внушает страх пуще самых грозных громов и молний.