– Капитан Шмидт, довольно.

– Еще немного.

– Мне и так все ясно, – настаивал Крамер.

– Я обещал представить вам доказательства. Вы получите их. Такие, которые удовлетворят заместителя начальника немецкой секретной службы. Они будут состоять из трех пунктов. Будьте добры, полковник Крамер, ответьте, известно ли вам имя нашего главного резидента в Британии?

Крамер кивнул.

– А теперь давайте спросим нашу дорогую троицу. Трое на диване переглянулись и молча уставились на Смита. Томас облизал пересохшие губы, и это движение не укрылось от глаз Крамера. Смит вынул из нагрудного кармана красный блокнотик, вырвал оттуда листок, что‑то написал на нем и протянул Крамеру. Тот прочел написанное, кивнул и вернул бумажку. Смит бросил ее в огонь камина.

– Теперь так. Здесь у вас в замке имеется самый мощный в Центральной Европе радиопередатчик.

– Вы исключительно хорошо информированы, капитан Шмидт, – сухо заметил Крамер.

– Смит. Я привык к этому имени. Свяжитесь по радио со штаб‑квартирой фельдмаршала Кессельринга в Северной Италии и попросите шефа военной разведки.

– Нашего общего друга? – негромко уточнил Крамер.

– Старого однокашника по Гейдельбергскому университету, – подтвердил Смит, – полковника Вильгельма Вильнера. – Он улыбнулся. – Вилли‑Вилли.

– Вы и это знаете? Тогда нет необходимости запрашивать.

– Думаю, что адмирал Канарис одобрил бы такой шаг.

– Вы и с моим шефом знакомы?

– Тщеславие подсказывает мне сейчас ответ «да», но скромность и любовь к истине диктуют ответить «нет», – сказал Смит с обезоруживающей откровенностью. – Я просто работаю на него.

– Мои сомнения развеяны без остатка, – объявил Роземейер, – но все же сделайте так, как говорит этот человек.

Крамер выполнил распоряжение. Сделал вызов по телефону в радиорубку и стал терпеливо ждать ответа. Смит расположился в кресле с бокалом коньяка и сигарой, являя собой картину безмятежного покоя. За их спинами бдительно нес вахту страж, которому, судя по всему, не терпелось продемонстрировать мастерство владения дубинкой. Мысли, роившиеся в головах Роземейера и Крамера – если они в самом деле там роились, – внешне никак не проявлялись. Анна‑Мария, не вполне понимая, что происходит, стояла все с той же предвкушающей удовольствие улыбкой. Она была единственной, кто не сидел, как пришитый, на месте, Целиком отдавшись ожиданию, Смит, поманив ее пальнем, указал на свой опустевший бокал. Видимо, его акции в ее глазах резко пошли в гору, потому что она беспрекословно повиновалась молчаливому приказу и поднесла ему внушительную порцию коньяка вкупе с очаровательной улыбкой. Смит не остался в долгу и ответил ей не менее приятной улыбкой. Минуты текли невыносимо медленно. И за все это время никто не проронил ни слова. Зазвонил телефон.

Крамер поднял трубку и после обмена формальностями со связистами, начал:

– Полковник Вильгельм Вильнер? Дорогой мой друг, Вилли– Вилли. Как дела? – И когда было покончено со взаимными любезностями, Крамер со значением произнес: – Здесь у нас один агент, утверждающий, что знаком с тобой. Некий капитан Джон Смит. Ты когда‑нибудь... ах, так ты его знаешь? Ладненько, ладненько! – И после паузы продолжил: – Не мог бы ты описать его?

Напряженно прислушиваясь к голосу, звучавшему в трубке, он обернулся к Смиту, который, встав с места, подошел поближе к полковнику.

– Покажите левую руку, – велел тот Смиту и, оглядев ее, сказал в трубку: – Да, кончика мизинца нет.