– А что это был за человек?

– Не хотела бы я иметь такого сынка, – произнесла женщина, состроив гримасу.

– Правда? Почему?

– Он был грубиян и вообще какой-то противный. Называл меня Большая Берта. – Женщина даже покраснела от негодования.

– Какое безобразие! А как ваше имя, уважаемая?

– Джоан. Так вы не скажете миссис Феринг, что он умер?

– Вы очень добры, Джоан. А теперь мы можем увидеть миссис Феринг?

– Куда там эти санитары запропастились? – Джоан уже хотела снова жать на кнопку, но потом передумала. – Я сама вас провожу. Пойдемте. Но предупреждаю, миссис Феринг совсем тронутая.

– Тронутая, – повторил Пендергаст. – Я понимаю.

Горя желанием помочь, женщина стала с трудом выбираться из кресла. Они последовали за ней по длинному темному коридору, преследуемые пренеприятнейшими запахами несвежей пищи и отходов человеческой жизнедеятельности. Из комнат, мимо которых они проходили, раздавались самые разнообразные звуки: бормотание, стоны, громкие возгласы и храп.

Женщина остановилась у открытой двери и постучала:

– Миссис Феринг?

– Убирайтесь, – произнес слабый старческий голос.

– К вам пришли два джентльмена, – сообщила Джоан нарочито бодрым голосом.

– Не желаю никого видеть, – послышалось изнутри.

– Благодарю вас, Джоан, – чарующим голосом произнес Пендергаст. – Теперь мы сами справимся. Вы настоящее сокровище.

Они вошли в комнату. Это было крошечное помещение со скудной меблировкой и минимальным количеством личных вещей. В обстановке доминировала огромная больничная кровать, стоявшая в центре покрытого линолеумом пола. Пендергаст проворно сел на стул рядом с этим внушительным ложем.

– Убирайтесь, – безжизненным голосом повторила лежавшая на кровати старуха.

Ее нечесаные седые волосы ореолом рассыпались по подушке, некогда голубые глаза выцвели до белизны, кожа напоминала пергамент. Сквозь редкие космы просвечивал блестящий череп. Рядом с кроватью стоял больничный столик на колесиках, на котором была свалена грязная засохшая посуда, оставшаяся после обеда.

– Привет, Глэдис, – сказал Пендергаст, беря старуху за руку. – Как дела?

– Фигово.

– Можно задать вам личный вопрос?

– Нет.

Пендергаст сжал ее руку:

– Вы помните своего первого мишку?

Выцветшие глаза бессмысленно уставились на спецагента.

– Первого мишку, набитого ватой? Помните?

Она медленно кивнула.

– Как его звали?

Последовало долгое молчание. Наконец она произнесла:

– Моби.

– Какое хорошее имя. А где сейчас Моби?

Еще одна длинная пауза.

– Не знаю.

– А кто подарил вам Моби?

– Папочка. На Рождество.

Д’Агоста увидел, как в потухших глазах вспыхнула искорка интереса к жизни. Уже не в первый раз он удивлялся загадочным речам Пендергаста. К чему тот клонит?

– Замечательный подарок, – продолжал Пендергаст. – Расскажите мне о Моби.

– Он был сделан из носков, набитых тряпками. А на шее был нарисован бантик. Я так любила этого мишку. Спала с ним. Он меня стерег. С ним никто не мог меня обидеть.

На лице старой женщины появилась лучезарная улыбка. По щеке покатилась слеза.

Пендергаст проворно вынул из кармана бумажную салфетку. Взяв ее в руки, миссис Феринг вытерла глаза и громко высморкалась.