-  Кстати! - вдруг осенило меня. - А как тебя зовут?

    -  Вспомнила, наконец, о правилах вежливости! - беззлобно укорил меня Помощник.

    -  Да нет, просто поняла, что не знаю, как к тебе обращаться, - честно призналась я. - Так как же все-таки мне тебя называть?

    -  А как тебе нравится? - игриво пропел Помощник и тотчас же сделал серьезное лицо. - Извини, опекал тут одну… Меня зовут Ула. Так меня звали в моей единственной жизни.

    -  Ула… - протянула я. - А дальше?

    Честно, я не ожидала, что он воспримет мои слова буквально! Откуда ж я знала, что, если спросить пусть даже у бывшего викинга полное имя, все обернется вот так… Тем временем Ула приосанился и начал:

    -  Ула Недобитый Скальд, сын Храфна Мохнатые Пятки, сына Торбьерна Скупердяя, брата Одда Толстого Лосося, сына Вестейна Пережравшего Мухоморов В Битве За Поруганную Честь Бабушки…

    -  Эй, хватит, хватит! - завопила я, видя, что у него в роду еще много всяких Эриков Мохнатых Мухоморов. - Я же только твое имя спросила! Это что, у вас такой обычай - всех предков перечислять? Типа, чтобы помнили?

    Ула терпеливо объяснил:

    -  Это чтобы было понятно, откуда ты и кто твоя семья. В мое время не наблюдалось большого разнообразия имен, на одном тинге могли собраться сразу десять Торбьернов или Таральдов…

    -  А-а, это чтобы не было путаницы, - сообразила я, и опять мое живое воображение подсунуло мне веселенькую картинку: через толпу людей пробивается могучий рыжебородый викинг и орет: “А ну-ка, где тут Торкиль Лопатобородый, тот самый, чей отец Свейн Синемордый, чей брат…” и так далее. Теперь я поняла, откуда пошел старинный обычай поминать в горячем споре всех родственников, особенно по женской линии… - А почему тебя прозвали Недобитым Скальдом?

    -  Это грустная и долгая история, - потупился мой провожатый. - С детства у меня проявлялось полное отсутствие храбрости, поэтому я не смог стать воином. Не помогали даже мухоморы. Обрабатывать землю я тоже не мог, так как у меня было четыре старших брата, а у нашего отца только один двор. В общем, когда я увидел, как мои братья после смерти отца делят на четверых две коровы…

    -  Порезали коровок? - жалостливо спросила я.

    -  Нет, братьев, - невозмутимо отозвался Ула. - После дележки их осталось двое… Так вот, после этого я решил стать скальдом. Я сочинил хвалебную песню в честь хевдинга Харальда и спел ее у него на пиру. Но я был в некотором роде новатором и поэтому начал перечислять имена славных предков хевдинга в начале песни, а не в конце, как положено… В общем, на восьмом колене старый берсеркер Ульм Кривой Рог запустил в меня глиняным горшком и вырубил на десять дней… После этого я получил прозвище Недобитый Скальд.

    -  Грустная история, - посочувствовала я. - А когда тебя добили совсем?

    Серо-голубые глаза бывшего викинга затуманились:

    -  Это была прекрасная смерть!

    -  Неужто ты пал с арфой на поле боя? - подивилась я, оглядывая могучую фигуру Улы. Воображение послушно нарисовало мне умирающего рыжеволосого скальда, затоптанного лошадями и сжимающего в руках арфу, или на чем у них там играли…

    Ула нахмурился:

    -  Нет, совсем нет. Я пел на тризне по старому Вестейну Бычьему Сердцу. От моего пения стало плохо сперва его брату, потом его сыну… В общем, когда число покойников на тризне достигло пяти, дочь покойного, Мудрая Гудрун, удавила меня моей же струной.