Эва не думала, что стоит вдаваться в детали прямо сейчас, но телепатка перебила ее вопросом:

— И где вы остановились, пока будете жить в Девоне?

Эва вытерла глаза, ее слезы почти уже иссякли, но страдание не стало слабее. Слезы давно уже не приносили ей облегчения.

— Рядом с деревней Холлоу-Бэй. Знаете ее?

— Бывала там раз или два. — Лили Пиил не стала добавлять, что ей никогда не нравилось это место, хотя прибрежная деревенька и выглядела довольно приятно. Но там царила атмосфера, невыносимая для Лили, некое духовное уныние, от которого все казалось темным. Лили предполагала, что она, будучи более чувствительной, чем большинство людей, улавливает некие местные вибрации. — Два года назад я оставила в их магазине свою карточку.

— Да. Конечно, вы знаете Холлоу-Бэй. — Эва зажала в кулаке носовой платок, превратив его в бесформенный комок. — Но вы говорите без девонширского акцента. Вы родились не в этой части страны.

— Нет, я из Суррея. А сюда я переехала семь лет назад. — Лили отвечала коротко, как будто не желая говорить о себе.

Эва подумала, что Лили Пиил, должно быть, перебралась сюда, когда ей было слегка за двадцать, потому что сейчас она выглядела лет на двадцать восемь — двадцать девять.

— У вас уже тогда был этот дар? — решилась все же задать еще один вопрос Эва.

— Ну, если это можно так назвать, — ответила экстрасенс. — Я понимала, что отличаюсь от других людей, потому что знала то, чего знать, в общем-то, не могла, — оно началось уже в семь лет. Если мои что-нибудь теряли — будь то хоть швейная иголка, хоть ключи от машины, — я всегда знала, где это находится, — Лили замолчала, ожидая продолжения рассказа Эвы.

Эва собралась с духом, желая рассказать историю пропавшего сына без проявления эмоций. Это было нелегко, даже при том, что прошло так много времени.

— Келли спала в открытой коляске, а я наблюдала за Кэмом… Я сидела на скамье рядом с детской площадкой в парке. Кэм сначала качался на качелях, потом играл на спортивных лесенках… он, похоже, испытывал настоящий восторг. Я постоянно поглядывала на него и только немного позже, когда он ушел в песочницу, слегка расслабилась. Хотя в тот день было довольно холодно и песок отличался влажностью, Кэм очень хотел там поиграть, и я разрешила. Я подумала, в песочнице ему, по крайней мере, ничто не угрожает, он никуда не упадет и не ушибется. Вот я и расслабилась на несколько мгновений…

Эве было слишком тяжело оживлять в памяти тот страшный день, но она собралась с силами, чтобы рассказать все до конца. Месяц за месяцем она испытывала чувство вины и глубокую печаль, и это вымотало ее до предела. Она снова и снова вспоминала каждое мгновение того холодного октябрьского дня… Возможно, это эмоциональное измождение и остановило сейчас ее слезы.

— Я тогда работала внештатным сотрудником нескольких модных журналов, — продолжила она, до сих пор ненавидя себя за то, что взялась за работу, отнимавшую массу времени и сил, даже на внештатной основе. — И накануне работала до трех утра, чтобы вовремя сдать статью, так что очень устала. Но я обещала Кэму и Келли… у нас есть еще одна дочь, Лорен, ей сейчас двенадцать… я им накануне обещала, что мы обязательно пойдем в парк, если они оставят меня в покое на несколько часов, чтобы я могла закончить писанину. — Эва с трудом улыбнулась. — Но все равно я не смогла дописать статью в течение дня… то телефон звонил, то какие-то домашние дела… и потому пришлось засидеться допоздна, у меня просто выхода не было.