— Французская патриотка, — сказал Гальба. — Полнейшая неразумность. Мы, по крайней мере, выяснили свои позиции.

Когда Анник рискнула поднять глаза, его лицо было совершенно бесстрастным. Возможно, в душе он смеялся. Коты наверняка веселились, когда мышь пыталась вырваться от них.

— С этого момента разговор становится предсказуемым. Джайлс… — Юноша, ставивший чашки на серебряный поднос, тоже смеялся, не делая попытки это скрыть. — Джайлс, проводи мадемуазель… Нет. Мы прекратим эти французские глупости и дадим ее мыслям лучшее направление. Проводи мисс Анник и представь ее Тини как нашу гостью. Затем отведи ее в спальню Грея и оставь там. — Гальба встал. — Спокойной ночи. Мы еще поговорим. Нам есть что обсудить.

Грей заботливо поднял ее и помогал стоять.

Они знали, что планы Альбиона у нее есть, и собирались их получить, а все это радушие — лишь маска, скрывающая это желание. Лучше смотреть на вещи реально.

— Спокойной ночи, месье Гальба. — Она сделала реверанс, как поступила бы девочка из хорошей семьи. — Мы обсудим все, что хотите. Но пока я в этом доме, я не буду ни есть, ни пить. Так что у вас совсем немного времени, чтобы со мной покончить.

Глава 28

— Впечатляющая женщина, — сказал Пакстон, когда за ней закрылась дверь. — Поздравляю, что вам удалось вывезти ее из Франции.

— Может, Фуше подсадил ее к нам, чтобы свести Грея с ума? — Эйдриан все еще улыбался.

— Может быть, — ответил Дойл. — Мы даже не знали, насколько она хороша.

— Я знал. — Грей очень ею гордился.

— Если ты знаешь Анник так хорошо, скажи мне, как мы толкнули ее на подобную глупость? — Эйдриан плотно задернул шторы, не оставив даже щелки, куда мог бы просочиться свет из комнаты. Он был абсолютно серьезен и раздражен, когда повернулся к ним. — Это ее я должен был сегодня ночью вытаскивать из окна второго этажа. Как видите, она несправедлива. — Он метнул взгляд на Гальба. — Я не позволю вам делать с ней что-нибудь ужасное.

— Никто и не собирается причинять девушке вреда, если, конечно, Тини не покусает ее по дороге наверх.

Дойл поднял бровь:

— Вы ожидаете, что это сработает? Против ее политического идеализма в таком возрасте?

— Я надеялся устроить продолжительный диалог и предотвратить такого рода бравурное представление, которым мы только что наслаждались. К несчастью, она задумала этот фарс раньше, чем я заговорил с ней.

— Вы думаете, это блеф? — спросил Дойл. — Я — нет.

Гальба посмотрел на Роберта:

— Твое мнение?

— Не блеф.

— Эйдриан?

— Не блеф.

Гальба кивнул:

— Таково и мое мнение. Я назвал это бравадой, хотя на самом деле она поступила весьма разумно. Это единственное оставшееся у нее оружие. Полагаю, она не будет даже пить.

— И пить. Ничего. — Грей закрыл глаза, стараясь вспомнить, когда он почувствовал ее намерение. — Она задумала это, отказавшись от кофе. Она все решила, услышав ваше предложение, но в какой-то миг она хотела сказать «да». Она не собирается так легко сдаваться.

— Она дает нам меньше двух дней, чтобы убедить ее разумными доводами или наглядно показать, что мы злодеи, — сказал Гальба. — Безоружная пленница вырвала из наших рук контроль над ситуацией. Восхитительно!

Дойл раскинулся в большом кресле у огня, положив ноги на железную подставку для дров. Мэгги сидела на низкой оттоманке, прислонившись к его колену. Она вздрогнула и села прямо:

— Вы говорите, девочка уморит себя голодом, если вы ее не отпустите?

— К такой возможности она готовилась всю свою жизнь, — мягко ответил Гальба.