— Планы Альбиона у нее.

— Может, хватит? — Эйдриан развернулся и посмотрел на них. — Мне плевать, что сказал Леблан. Мне плевать, что она была в Брюгге. Она не убивала хладнокровно наших людей.

— Я со…

— Вобан ни при каких мыслимых обстоятельствах не послал бы эту девушку убивать. Ни за что! Никогда! Она не может воткнуть нож в горло человека за кучу золота. Как ты мог провести с ней две недели и не понять этого? Я увидел это за шесть минут.

— Я согласен. Это не она.

— Она… ты согласен?

Приятно иногда застать Хокера врасплох.

— Я видел, что Анник не убила четверых между Парижем и Лондоном, хотя они делали все, чтобы убить ее. Эта женщина не убийца.

— Тогда хорошо. — Эйдриан одернул сюртук. — Правда торжествует.

— Но планы Альбиона у нее. — Грей поднял руку. — Нет, послушай меня. Я сам это видел. Она знает маршруты вторжения, шаг за шагом. Она не скрывала свои знания от какого-то матроса, которому верила, который спас ей жизнь и который не имеет ничего общего со шпионами и секретами, по крайней мере, часть войск пойдет по Кентерберийской дороге. Она представляла, где погибнут люди, когда вторгнется Наполеон, на каких улицах, на каких склонах холмов. Я видел в ее глазах сожженные деревни. Планы у нее.

Эйдриан не согласился, но молчал.

— Тяжелый груз для человека вроде нее, — сказал Дойл.

— Это съедает ее заживо. Она могла быть тем спартанским мальчиком с лисой под рубашкой, грызущей его.

— У нас, конечно, нет выбора. — Дойл взял со стола колоду карт и начал тасовать их, перебрасывая из одной руки в другую. — Мы возьмем планы. Ей повезло, что это сделаем мы, а не военная разведка. Полковник Римз не отказался бы от пыток. — Он развернул карты веером и сложил их.

— В чем дело? — бросил Эйдриан через плечо и снова принялся ходить. — У нас все еще впереди, разве не так? Что касается меня, то я люблю раскаленный нож и тонкую кожу между пальцами ног. Чувствительная точка у женщин. Я всегда говорю: умный человек может сделать с ножом что угодно.

— Ты досаждаешь Роберту, — сказал Дойл.

— Правильно замечено.

Анник завербовала себе пару сильных защитников. Хорошо.

Из кабинета внизу не доносилось ни звука. Она должна бы уже проснуться и обследовать запертую комнату. Она испугана. Он не мог так поступить с ней, не испугав. Но ее мозг лихорадочно работает. Если б даже она просто стояла здесь, часть ее билась бы о решетки, стремясь вырваться. И его работа — держать решетки на месте.

— Без насилия. Без боли. — Но они уже знали это. — Без угроз. Без принуждения. Мы не станем даже убеждать ее. Она сама уговорит себя делать то, что нам требуется. Думаете, почему она в Англии? Чтобы отдать нам то, чего мы хотим. Добровольно.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Дойл, обдумав эту мысль. — Она шла сюда не прятаться. Она шла сюда не ради собственной безопасности. Она здесь, чтобы удержать французский флот от выхода в море.

Грей кивнул:

— По своему характеру она не могла поступить иначе. Она понимает, какой вред эти планы могут нанести Франции. Она пока еще не приняла решение. Но когда ей придется выбирать между резней, которую устроит Наполеон, и помощью Англии, она выберет последнее. Кто бы ни дал ей эти планы, он, должно быть, знал это.

Но Грею хотелось выяснить и другое. Что могло произойти в Брюгге, в результате чего Анник оказалась с планами Альбиона?

— Я почти хочу, чтобы мы применили насилие. Тогда она может возненавидеть меня, а не себя.

— Как глубокомысленно, — пробормотал Эйдриан.