— Я слышала о нем. Пару каких-то мелочей.

— Значит, тебе известно, что нам предстоит. Ты должна с ним встретиться.

— Да, я здесь, а мной интересуется военная разведка. Мне следовало об этом подумать.

— Ты мне веришь?

— Нет. Возможно. До некоторой степени. Это странный вопрос.

— Поверь мне. Под этой крышей Римз не обладает никакой властью. Я никому не позволю обидеть тебя.

— Это же сказал мне и Гальба. Я бы скорей поверила, если б это не повторялось так часто.

— Даю тебе слово.

Для него это решило все. Он был английским офицером, прежде чем стал командовать шпионами. Возможно, она действительно верила ему.

Грей открыл дверь в прекрасную комнату идеальных пропорций, с обоями на китайские сюжеты и шторами из белого жаккарда, которые были задернуты, чтобы скрыть решетки на окнах. За столом уже сидели мужчины и одна женщина.

— …избежать столкновения, — говорил Эйдриан, когда она вошла в комнату. — Лазарус мог бы даже надеяться…

Он умолк и вскочил с места. Другие мужчины тоже поднялись: Гальба, сидевший во главе стола, месье Дойл, которого она легко узнала, юноша Джайлс, открывший ей дверь, и худой незнакомец с каштановыми волосами. Последним нехотя встал невысокий краснолицый человек. Полковник Римз, подумала Анник.

— Мадемуазель, надеюсь, вы отдохнули?

Гальба тут же потянул ее к столу и разыграл целый спектакль, представляя ее Дойлу, который назвал себя виконтом Маркемом, его жене леди Маркем, оказавшейся совсем непохожей на женщину по имени Мэгги. И самое удивительное, она была француженкой с речью аристократки, чего вряд ли стоило ожидать от Мэгги. Худой человек, похожий на библиотекаря, наверняка очень важный шпион, был преподобным Томасом Пакстоном. Когда Гальба представил ее полковнику Римзу, тот даже не взглянул на нее, только презрительно усмехнулся. С Эйдрианом и Джайлсом она познакомилась сама.

Грей посадил ее между Гальба и Эйдрианом, заняв место слева от Римза.

— Полковник, — вежливо произнес он, садясь.

— Майор. — Краткое, нелюбезное приветствие в ответ.

Грей и полковник ненавидели друг друга. Остальные просто не любили Римза. Обученная замечать такие нюансы, Анник видела, что Дойл, Эйдриан и ученый Пакстон сидели, как обычно сидят в незнакомой таверне, готовые мгновенно вскочить: на краешке стула, руки на столе, ноги твердо стоят на полу. Каждый мужчина в комнате исподтишка наблюдал за полковником Римзом. Это был обед на уровне военной хитрости.

Эйдриан прошептал ей, чтоб она не беспокоилась, у Грея все под контролем. Хотя Анник говорила, что не хочет есть, он положил ей на тарелку картофель, цыпленка и зеленый горошек, делая вид, что советуется с ней.

Гальба возобновил прерванный разговор:

— Твоя виновность, Эйдриан, станет известной. Лазарус не дурак, ты подумал о последствиях?

— Если мы не вмешаемся, к концу недели Уайтчепель будет по колено в трупах. Я только хочу…

— Вам не требуется совать туда свой нос, вот мое мнение, — вмешался полковник Римз. — Пусть откусят себе яйца и подавятся ими. Пока мы не прекратим эти бессмысленные действия…

— Вы, армейские парни, такие грубые и прямолинейные, — невозмутимо прервал его Эйдриан.

— Я хочу знать, почему эта французская шлюха щеголяет тут, как будто она…

— Но здесь не какой-то мужской, со шлепаньем по бедру, обед в ваших бараках.

Грей сделал незаметный жест, и Эйдриан умолк.

— Вы тут гость, полковник, и здесь присутствуют леди. Эйдриан, налей вина мадемуазель Вильерс.