— Не волнуйся, отец, все ведь кончилось хорошо.

— Ты действовал правильно, Мэтт, я тебе верю, — твердо сказал Стоун.

— А почему ты все-таки не послал за мной, отец, я так боялась, что тебя убили?

— Я рассказывал о переломах — это в самом деле случилось со мной в Вирджинии-Сити, и я почти на год выбыл из строя. Я не хотел волновать тебя, Джинни, написал только в октябре, но это письмо пропало. Потом я написал в феврале и послал тебе денег на дорогу, но ты уехала из Англии до того, как это письмо дошло. В письме я писал, чтобы ты отплыла в Америку пароходом в июле, приехала поездом в Сент-Луис и телеграфировала мне, чтобы я тебя встретил. Я хотел, чтобы ты прибыла в августе, и к тому времени рассчитывал уладить все дела.

— Надо было сообщить мне, когда ты сломал ноги, отец. Я бы приехала и ухаживала за тобой.

— Я же стал на время беспомощным инвалидом, дочка, и не смог бы защитить тебя. В нашем диком краю девушке без защитника небезопасно. — Мэтт обернулся к Стоуну: — Скажи мне, Стоун, что тебе написал Клэй?

Стоун нахмурился и неохотно ответил:

— Да, письмо было неприятное, и я начал тебя подозревать. Но теперь я понимаю, в каком состоянии был Клэй. Он был из бедной семьи, всю жизнь прожил в очень стесненных обстоятельствах, и вдруг свалилось с неба такое богатство. Конечно, он был словно одурманенный.

— Да, так и было, и я представляю, что у тебя после его письма возникли подозрения. Я не знал, что он завещал тебе половину заявки, Стоун, но я рад, что ты мой компаньон. Надеюсь, ты одобришь мои действия: я нашел в Вирджинии вкладчиков. Это надежные порядочные люди, и достаточно богатые. Один из них — доктор Уилтон Кленси, который спас мне жизнь. В дальнейшем я во всем буду советоваться с тобою в делах рудника.

— Я на тебя полагаюсь и передаю все в твои руки, потому что буду жить на ранчо у отца, вести хозяйство… с Джинни. Ты не возражаешь против того, чтобы мы с ней поженились?

— Даже если б я и возражал… — улыбнулся Мэтт, — думаю, что для вас ничего не изменилось бы. Но не волнуйся, Стоун, я вижу, что ты будешь хорошим мужем для Джинни, а мне — хорошим зятем. — Мэтт заметил, что Стоун, которого он ценил и раньше, изменился к лучшему, что Джинни раскрыла в нем светлые глубины души. — Ты теперь совсем другой, Стоун, — сказал Мэтт. — Я ж тебя давно знаю, ты был злейший враг самому себе. А теперь ты улыбаешься, глаза у тебя ясные. Любовь смягчила тебя. Ты теперь не в разладе с самим собой и дашь моей Джинни счастье.

— Спасибо, Мэтт, — хриплым от волнения голосом сказал Стоун, — ты не пожалеешь, что доверил мне свою дочь. Я люблю ее, она — самое лучшее, что подарила мне жизнь. Я разрушал самого себя, а она меня преобразила, во мне словно новая душа родилась.

Джинни счастливо улыбалась, глядя на отца и любимого, чувствуя, что самые близкие и дорогие ей люди поняли друг друга.

— Мне грустно, что ты не поживешь вдвоем со мной, — вздохнул Мэтт, глядя на дочь, — после такой долгой разлуки… Но я знаю, что ты будешь счастлива.