В ходе явки Беллингхэм поставил перед новоиспеченным агентом дополнительные задачи по добыванию интересующих ЦРУ сведений и обозначил способы связи.

Тогда же Полещук узнал, что по строго секретным платежным ведомостям, да и вообще в картотеках ЦРУ, он будет проходить под конспиративным псевдонимом Уэй.

Несмотря на свое подчиненное, более того, зависимое положение, Полещук в общении с Беллингхэмом вначале попытался вести себя, как породистый английский аристократ, свысока взирающий на вульгарно пахнущего деньгами американского купчика.

Не тут-то было. Очень скоро цэрэушник показал своему русскому подопечному, «кто есть кто».

Как бы между прочим подсказал, что работать они будут по принципу пилы: «ты — мне, я — тебе».

Змея в шоколаде

В июле 1975 года истек срок пребывания Полещука в Непале.

В ходе прощальной явки с ним были оговорены условия продолжения связи в Советском Союзе, он получил микропленку, вмонтированную в магнитофонную компакт-кассету. В ней — задания по сбору информации, инструкции по организации связи, указания по восстановлению контакта при новом выезде за границу.

Беллингхэм также вручил Уэю условные письма для отправки на адрес в Соединенных Штатах, две специальные ручки для нанесения тайнописи, шифр-блокноты, прибор-приставку к радиоприемнику для приема кодированных передач из радиоцентра.

Часть шпионской экипировки эксперты ЦРУ надежно упрятали в обложке фотоальбома. Остальное — дополнительные инструкции и крупную сумму денег — Уэй должен был получить в контейнере, изъяв его из тайника, который будет заложен для него резидентурой ЦРУ, действующей с позиций посольства США в Москве.

Все наставления своего оператора Джона Беллингхэма Полещук слушал вполуха, потому что никак не мог сосредоточиться из-за присутствия на конспиративной встрече Сэлли Грэйвс.

На протяжении всей явки с языка Полещука готов был сорваться вопрос, почему и в каком качестве здесь присутствует его бывшая возлюбленная. То, что Сэлли десятью месяцами ранее по заданию ЦРУ выполнила роль «медовой ловушки», он уже понял.

Ясно стало незадачливому разведчику и то, что комедия с венчанием, как и совместное проживание с Грэйвс, были частью плана Беллингхэма, который предусматривал посадить его, Полещука, на «короткий поводок», чтобы постоянно держать под контролем и добывать информацию. Но сейчас, что делает здесь эта женщина сейчас?!

Полещук по привычке продолжал воспринимать Сэлли в прежней ипостаси — в ней он видел лишь ненасытную нимфоманку, для которой смысл жизни ограничивался постельными утехами и которая строила свои отношения с мужчинами в соответствии с афоризмом, почерпнутым из какого-то датского порнографического журнала: «Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра объясняет, как именно».

Присутствие Сэлли на прощальной явке явилось для Полещука, пожалуй, самым большим унижением и разочарованием, какие ему когда-либо довелось испытать в своей жизни.

В какой-то момент Полещуку пришло в голову, что никакой озлобленности ни в адрес Грэйвс, ни тем более к Беллингхэму он не испытывает.

Мысленно послав американцев в общероссийском направлении, Уэй отнесся к своему подчиненному положению философски: показно-внимательно выслушал и принял все предложения оператора, чтобы затем забыть о них сразу по прибытии на родину.

Беллингхэм же, щадя мужское самолюбие своего подопечного, и словом не обмолвился, что все это время его истинным оператором была Грэйвс.

По прибытии в Москву Полещук изъял приготовленный для него тайник — в нем его интересовали только деньги, шпионские же материалы он уничтожил, твердо решив никогда больше не выходить на связь с американской разведкой.

Не последнюю роль в принятии им такого решения сыграла Сэлли Грэйвс, вернее, то, как она сумела обвести его вокруг пальца.