|
Люцифер был повержен, но не утратил ни гордости, ни силы духа. Джил обратилась к нему: – Не хотите ли вы объяснить свои действия? Торн молчал. – Нам известно, что вы подложили бомбу в вертолет. Вы убийца, Торн. Файбрас, Обренова и их спутники погибли при взрыве. Он широко раскрыл глаза, но выражение лица не изменилось. Слабая улыбка – скорее, только намек на улыбку – скользнула по его губам. Или ей только почудилось? – Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве, и я обязана отдать приказ о вашем расстреле. Однако мы хотим избежать ошибки. Вы можете признаться или привести любые доводы в свою защиту. Он смотрел на нее неотрывно, тяжелым и холодным взглядом. – Конечно, вы знаете о шариках… крохотных черных шариках? Мы нашли их у Файбраса и Обреновой. В его глазах мелькнул страх. Или только волнение? Он побледнел, мучительная гримаса исказила лицо. – В вашем мозгу тоже есть такой шарик? Торн выругался и сказал: – Мне делали рентгеновский снимок головы. Разве Файбрас взял бы меня, обнаружив что нибудь? – Не знаю, – возразила Джил. – Принял же он Обренову, так почему он должен был отвергнуть вас? Торн покачал головой. – Послушайте, я буду вынуждена приказать Грейвсу сделать вам трепанацию черепа. – Только потеряете время, – ответил он. – У меня в голове нет этой штуки. – Полагаю, вы лжете. Зачем имплантируют этот шарик? Молчание. – Вы ответите или нет? Вмешался Сирано. – Куда вы собирались лететь на похищенном вертолете? Торн крепко сжал губы, потом спросил: – Я думаю, вы так и не смогли попасть в Башню? – Один из нас прошел. Торн вздрогнул, его лицо покрылось мертвенной бледностью. – Один? Кто же это? – Я отвечу вам лишь тогда, когда вы все выложите. Торн упрямо вздернул подбородок и перевел дыхание. – Я не стану ничего говорить, пока мы не попадем на «Марк Твен». Я расскажу все лишь Сэму Клеменсу; здесь – ни слова. Если вы хотите, можете вскрыть мой череп. Это жестоко… и это будет стоить мне жизни, но вы не узнаете ничего. Джил увела Сирано в соседнюю каюту. – На борту «Марка Твена» есть рентгеновский аппарат? – Не помню. Спросим их, как только возобновится связь. Они возвратились к Торну. С минуту он пристально смотрел им в глаза, потом с трудом, словно презирая себя за слабость спросил: – Этот человек… он вернулся? – Не все ли вам равно? Торн, видимо, колебался, собираясь что то сказать, но неожиданно тишину разорвал его хриплый хохот. Он смеялся! – Ну, что ж, – решила Джил, – летим к судну. Поговорим там, если вы не надумаете сделать это раньше. Проверка оборудования дирижабля заняла не более часа. Затем отвязали канаты и последние члены экипажа взошли на борт. В кресле пилота сидел Сирано. Медленно, осторожно, он начал поднимать «Парсефаль» в воздух, развернув пропеллеры вверх. Из баков выпустили водный балласт, и дирижабль круто взмыл в небо. Через десять миль Сирано стал постепенно снижать высоту полета, направляя дирижабль к расщелине, через которую они проникли в этот туманный ад. Джил стояла у ветрового стекла, напряженно вглядываясь в белесую пелену. На миг ей показалось, что она слышит рокот волн, свист ветра и заунывные стоны неприкаянных душ. – До свидания, Пискатор, – пробормотала она. – Мы еще вернемся… Поток воздуха швырнул дирижабль в узкое ущелье и с силой вытолкнул наружу. По словам Сирано, они вылетели словно новорожденный из чрева матери, жаждущей отделаться от него. Свет, сверкающее солнце и вид зелени внизу привели всех в экстаз. |
