— Теперь до утра — труп, — победоносно изрекла она, отбирая у Ивана бутылку. — Слушать надо, когда женщина говорит!

— Ну и что теперь делать, женщина? — потерянно спросил Иван. — Ты не в курсе, хоть приблизительно — что там экспертиза показала?

— Я в курсе, и не приблизительно, — Аниська скромно потупила глазки и присела на краешек дивана. — Батька мне все рассказал.

— Так че ж ты вола понужала?! — возмутился Иван. — и нахера нам этот труп оживлять было? Сразу бы сказала…

— Каждый товар имеет свою цену, Ванечка. — Она жеманно скривила губы. — Тайна — тоже товар. Так что…

— Не понял… Ты че хочешь, девушка?! — Иван презрительно сощурился. — Бабки? Ну так ты скажи — я тебе заплачу!

— Не надо так опошлять, Ванечка! — сердито воскликнула Аниська, вновь скромно потупила глазки и вдруг бесхитростно призналась:

— Замуж хочу — вот что…

— А-а-а, вот оно что! — ядовито протянул Иван. — Ну ты даешь, девушка… И ты, наверно, меня еще и любишь без памяти… Да? И в постельку уже не писаешься — большая…Ага?

— При чем здесь это? Не надо опошлять, Ванечка… Ты офицер, практически непьющий, зарабатываешь хорошо, симпатичный, дом у тебя — лучший на деревне, холостой… Или успел окрутиться где?

Ну что ж — резонно. На фоне всей этой деревенской пьяни он, видать, и правда самый завидный жених. Офицер, непьющий — практически… Хм…

Дом. Дом действительно на зависть всей деревне: отец его хорошо зарабатывал и почти полжизни положил на этот дом — один кирпич чего стоит. Более того, из десятка телефонов, имеющихся в деревне, один стоит у Андреевых — отец не пожалел денег, чтобы все было как у белых людей… Резонно…

— Нет, пока холостякую, — признался он, тяжело глядя на Аниську. — Пока… Только вот времечко ты выбрала для предложения не того… Понимаешь — горе у меня. Мать умерла.

— Понимаю, — скорбно вздохнула Аниська. — Только ведь и ты меня пойми — такой момент не всегда подвернется. Я о будущем думаю.

— «О будущем»! — передразнил Иван. — Я ж тебя не люблю, девушка!

Ты посмотри на себя… Через пять лет вконец обабишься, будешь этаким кругляшом по двору кренделя выписывать… А я люблю длинноногих и стройных. Поняла?

— А, это не беда. — Аниська беспечно махнула ладошкой. — Стерпится-слюбится… Ты ж постоянно в разъездах. Я буду хозяйство вести, детей растить, а ты мне будешь деньги присылать… А ежели где в городе какую лярву сгpeбешь — длинноногую, в кружевных трусиках, — так мне до одного места. Дело кобелиное, известное… Лишь бы трипаю домой не приволок — вот и все проблемы… Ну что — берешь замуж?

— Беру, — наотмашь бросил Иван. — Все равно, когда-то надо будет… Давай — рассказывай.

— Э, нет — так дело не пойдет, родной мой, — хитро погрозила пальчиком Аниська. — Я тебе все расскажу, а ты потом откажешься. Знаем мы вас… Давай сначала ребеночка заделаем, потом расскажу, — и вдруг полезла руками к его ширинке, принялась неумело расстегивать пуговицы.

— Да пошла ты, дура! — испуганно отстранился Иван, вскочив с дивана. — Совсем, что ли, сдурела? Похороны! Мать умерла! Не врубаешься?!

— Одна жизнь уходит, другая — начинается, — менторским тоном изрекла Аниська, протягивая к нему руку.