Утром она проснулась в объятиях спящего Далласа и лежала, стараясь не шевелиться, жмурясь от яркого света. Ее смуглая кожа блестела, волосы рассыпались по подушке.

   Второй раз в жизни она ложилась в постель с мужчиной, который не обещал на ней жениться. Что скажет Даллас, когда откроет глаза?

   Она смотрела на стоящий возле окна стол и представляла, как они по утрам собираются за этим столом: она, Барни и Даллас.

   Тереза вздохнула. Все же приятно почувствовать себя женщиной, ощутить свою слабость и истинную силу.

   Даллас проснулся и крепче обнял Терезу. Она повернула лицо, и он увидел ее глаза, вопросительно-настороженные и все же счастливые.

   — Ты хотела бы выйти за меня замуж? — Он улыбался, но в глазах его было что-то незнакомое, чего Тереза пока не могла понять.

   — Почему бы и нет? — прошептала она. — Конечно, если ты меня любишь.

   Похоже, ее не терзали сомнения — так, по крайней мере, показалось Далласу.

   — Но у меня еще нет работы, и Барни меня не знает.

   — Барни ты понравишься, я уверена, и работу такому, как ты, человеку вовсе не трудно найти.

   — Я очень рад, что все так просто, — ответил Даллас, и Тереза не почувствовала иронии.

   Она вскочила и принялась готовить завтрак. Даллас следил за ее движениями. Она была исполнена энергии и будто что-то стряхнула с себя, от чего-то освободилась.

   Даллас ее не разлюбил! Она вдруг поняла, что значит иметь рядом человека, который любит тебя независимо от того, какая ты есть, что делаешь, говоришь, а просто потому что ты — это ты. И ты чувствуешь себя свободной и сильной и в то же время подчиняешься ему, его доброй воле. Ведь и Барни любит ее просто за то, что она его мать.

   А Даллас смотрел на Терезу и думал: может, оставить все как есть сейчас, утопить обиду в любви, сделать Терезу счастливой и не говорить ей того, что он хотел сказать? Но тогда она, возможно, никогда ничего не поймет.

   — А сама ты любишь меня?

   — Да, — сказала она и смутилась.

   Потом счастливо засмеялась, и Даллас замер: он давно не видел, как она смеется. А потом внезапно не выдержал:

   — Знаешь, Тереза, у тебя есть редкое качество: ты поразительно уверена в тех, кто тебя любит.

   Тереза обернулась: тень настороженности набежала на ее лицо.

   — Что ты хочешь сказать?

   — Ты веришь в неизменность чувств тех, кто когда-либо был беззаветно и бескорыстно предан тебе. Ты считаешь, что эти люди всегда подождут до того момента, когда будут тебе нужны. Разве нет?

   — Я тебя не понимаю. Что плохого в том, что я верю в тебя и твои чувства? А если я живу этой верой?

   Далласа поразили последние слова. Нет, разговор стоит продолжить, хотя бы ради того, чтобы послушать, что она скажет.

   А Тереза стояла посреди маленькой комнаты, залитой солнцем, и вся ее поза выражала беспомощность и ожидание. В руках она держала пустую чашку, ее взгляд казался остановившимся, распущенные волосы падали на худенькие плечи. Даллас удивился: он не мог понять, почему она стала для него незаменимой, эта женщина, странное порождение многоликой вечности, одна крошечная пылинка в океане звезд, постоянно падающих на землю.

   — А твои чувства?

   — Они были и есть.

   — Разве? Ты живешь теми чувствами, которые соответствуют моменту, и не более того. Много ли ты вспоминала обо мне в другие дни?

   — Много.

   — Не лги.